Заутренние слипшиеся веки, По телу дрожь, а в сердце пустота. Вот так всегда, в обремененном человеке, Проснется поутру его тоска.
Вверху, в углу, там, где нельзя. Забили три ржавых для иконы гвоздя. Люди думали, что там удобней. Висеть на гвоздях, тому, кто на ней.
Я вижу черное сердце прохожих. Кто эти люди, зачем они тут? Я знаю, я знаю, что им поможет. Но они уже выбрали свой маршрут.
Из-за плотной шторы пробивается свет. Я ломал свою голову столько лет. Но вот проявил небывалую прыть. И додумался, надо штору открыть.
Столько лет за колючей проволокой мыслей. Столько лет я боялся, что грянет выстрел. Но вот сделал шаг за запрета черту, И ничто не взорвало вокруг пустоту.
Добро – стекло, зло – амальгама. Сквозь стекло наш мир струится. Так вот задумано Богами, Без зла добру не проявиться.
Все переходит в качество иное. И мирным вдруг становится боец. Все остается за твоей спиною, Но окончанье вовсе не конец.
Шептал я, -- кто там сверху, отзовись. Сказал он, -- всегда я глаголю с тобой. Сказал я, -- тогда предо мной проявись. Сказал он, -- всегда я открыт пред тобой. Сказал я, -- тогда укажи, кто ты есть. Сказал он, -- я всё что всегда пред тобой. Сказал я, -- тебя не вижу здесь. Сказал он, -- зрячий ты, но слепой.
То, что кажется реальным, нет того. Это просто все виденье, иллюзор. Даже нету тут и тела моего. Здесь для обученья весь простор.
