***
Играли в дартс, втыкая дротики с размаху в мишень, прикрепленную на двери – живое сердце. Чье? Мое, твое? Какая разница? Играли в дартс. Одеты были для забавы в мундиры сине-черные, и стеки торчали бодро из-за голенищ. Пульсировал и растекался сгусток живицею по крашеной фанере. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Вонзались, оперенные, как шлемы валькирий, в плоть, и, словно Себастьян, кричала комната порой. Компьютеры подслепо жевали слюни, свесив провода. Обычный будний день. Играли в дартс…
30 июня 2011.
***
Дриме
Не горюй, Несмеяна. Встрепенись и воспрянь, словно Феникс из пепла, в промозглую рань!
Не отлил еще сплин из свинцовой Невы тот заряд, что лишит тебя горькой любви.
И не капает ядом с листов календарь, хоть пора уже, верю… Ты просто ударь
в золотые ладони трижды зарей и прислушайся к эху: Бог рядом с тобой.
Не поэту нет отзыва - только Ему. Оттого безответно добро, потому.
Мы уравнены в шансах с Бессмертным Творцом. Так воспрянь, Несмеяна, взыграв под венцом!
24 июля 2011.
***
Крот-крот-крот, рой-рой-рой. Рой без надежды трубу без конца, слышишь меня, несчастливый крот? Кто знает, куда ты выгребешь, крот? Свечечку ластой широкой прикрой и рой, рой, рой…
Сырость могилы, сетка корней. Мужество надо, чтобы брести немо и свято в египетской тьме, как в Лавре монах, ждать, словно плод, не помня вопросов, к чему это, крот.
Дух испускает свечечка… Свод издалека заголубел!
Пробуждайся, крот, тебе приснилось, что ты успел.
5 июля 2011.
*** Норе
Зачем я не боялся Бармаглота?! Сейчас бы, верно, в шоколаде был. Респект, гламур, карьерная работа - средь пескожилов знатный пескожил.
Мне б папы поэтесс трясли бы руку, а не стремились дочкиной мурой прихлопнуть либо преподать науку, за свой фамильный бренд стоя горой.
Меня по телевиденью б крутили, и, сладкой флейтою сложив уста, я бы вещал о шиле и о мыле, глаголом жёг от холки до хвоста.
Я в кабинет звонил бы президенту с призывом родину скорей спасать. И мне медаль и розовую ленту повесили б за это… твою мать…
Но возмущенье всем бы возмущало, и, возмущенный им до глубины, на оселке международном жало я заточил бы для моей страны.
Ее целил бы ядотерапией, лесоповал презрев в своем бельме, сливаясь с той всеправедной Россией, что и по-русски то ни бе, ни ме.
При жизни став героем анекдота, я надорвался б, мылясь в Пантеон. Зачем я не боялся Бармаглота? Теперь меня чморит в отместку он!
7 июля 2011.
***
Когда Спиноза линзы шлифовал, он милостыню миру подавал.
Когда я в «Ворде» тексты набираю, подачку в ту же сторону бросаю.
Пускай бездельник так же будет сыт, и славой изукрашен троглодит.
Моей проблемы только-то всего - дорогой сотой обойти его.
И «В мусорник» на нем клеймо поставить, а вас с прекрасным выбором поздравить…
8 июля 2011.
Инсектицид
Пустеет гетто наше. Квартиранты вполпьяна собирают справки и маются в очередях у потрошеных банкоматов. Еще c полсотни миллионов?.. Никто не скажет точно, сколько люда по нарам и баракам притаилось.
Любите, дети, свой концлагерь. Любите родину свою. Периметр и пулеметы, наинежнее – вертухаев и полицаев, с кем водиться есть хлеб насущный даждь нам днесь. Колючка. Вышки... Не прорваться. Недаром так Шевченко клял и садики артрозных вишен, и хаты с полом земляным. Ни в Питере, ни на Арале от них он спрятаться не мог…
Сегодня мы почти на грани. Тряпицы желто-голубые в распоряжении ребят с недружественным интерфейсом, жеманничают европейсы. Всем надоело объяснять, как тяжело инсектицид сбывать тупым аборигенам.
Июль 2011.
***
Розовые и бордовые мальвы, стройные, будто модельные ножки, облюбовали трудяги-шмели. С гудом мохнатым они копошатся в восковых чашах, витают вокруг, как сателлиты, на четкой орбите, басом ведя ту же фразу одну: «Правда за нами, за нами, за нами»…
Правда за вами – кто спорить бы стал? Правда за всеми, кто чем-то полезен, чует свою траекторию, цель. Даже в отчаянье - праздность проклятье.
9 июля 2011.
Эпидемия
Над ручьем замирает Нарцисс… Он стоит так недели и годы, и его отраженье плывет дальше, дальше. И кто-то, нагнувшись, чтоб воды зачерпнуть, замирает, как Нарцисс, над его отраженьем, и стоит так недели и годы… А оно дальше, дальше плывет, словно тонкая пленка с чертами. И на разных речных берегах соляные столбы и фигуры преклоняют колени навеки.
По излукам, порогам, воронкам филигранную маску сплавляют зло и время. И добрые лица каменеют в последнем усилье догадаться, что с ними случилось, равнодушными делаясь мигом и влюбляясь в свои отраженья…
С той поры – мириады нарциссов. Кто масштаб эпидемии знает?
21 июля 2011.
***
Когда я разучусь писать стихи, я снова стану сильным и спокойным. Я отпущу всем недругам грехи, как голубей с высокой колокольни.
Когда я разучусь писать стихи, я с нереальностью смирюсь своею. Усядусь пить у мраморной реки иль у колен твоих окаменею. Когда я разучусь писать стихи, день будет полон музыки и муки. И губы… губы с клекотом сухим слетятся на оттаявшие руки.
|