Я, кажется, уже понять готов
всех тех, кому в сей жизни мало светит.
Оставшийся без реденьких зубов
сочувствовать стал страждущим на свете,
всем донельзя обиженным судьбой,
зализывающим собственные раны.
Я нынче незнаком с самим собой!
Себя рассматриваю странно
то в зеркале одном, в другом потом.
Гляжу и не могу никак понять,
как мне сегодня правильно назвать
то, что недавно называл я ртом.
Нормально слова не могу сказать:
шипящие все превратились в свист.
Молчу уже, что не могу жевать,
и за столом я – цирковой артист.
По городу прогулки не манят:
боюсь знакомых напугать собою.
Но теплится надежда у меня
лампадою святою, голубою,
что восстановится вновь облик мой,
и стану я, довольный, улыбаться.
Не только летом, даже и зимой
моим зубам все будут удивляться
|
