Притча о жестокости... Инок59 По мотивам « Ненаписанной песни» Ксении Быковой. http://my.mail.ru/community/frendshi/2D66E0EFC792588.html
В прокуренной харчевне гуслей стон, Седой гусляр пел о ЛЮБВИ и ЧЕСТИ. Но струн его звучащий обертон, Подвыпившей толпе не интересен. Шатающийся воин подошёл, В дешёвых и помятых в битве латах. И молвил старику, твой слог смешон, Ты спой балладу старому солдату. Про то, как смелый сказочный герой, Рубит дракона, побеждая в схватке. Кусками плоть,- течёт, дымится кровь, Ведь мы солдаты, на жестокость падки. Кровавую потеху нам воспой, Ведь наша жизнь коварна и опасна. Играем каждый день своей судьбой, Жизнью в боях, рискуя ежечасно. И бросив серебро на стол пустой, Воин походкою нетрезвой удалился. Гусляр сказал ему в ответ, постой, И разговор меж ними приключился. А сам дракона, в жизни видел ты? Нет,- расскажу я случай без утайки. И может быть «кровавые мечты», Рассеются под впечатленьем байки. Я возвращался с дальней стороны, И перед самым горным перевалом. Примкнул к обозу, шедшему с войны, Ведь в одиночку, в горы, не пристало. Шумел, галдел обоз как балаган, Вино рекой, и распри то и дело. Добыча уходила за стакан, И наживались шинкари умело. Я ехал средь толпы один совсем, И сочинял,… взор грустный вперив в небо. Ненужных избежать хотел проблем, И тут средь облаков увидел небыль. Драконы в вальсе, в небо воспаря, Кружили хоровод любовной страсти. Прекраснее картин не видел я, Они же позабыли о напастях. Кружили будто пара лебедей, В лазоревой недоступны сини. Они, конечно, видели людей, Но позабыли начисто о сыне. Народ глазел, судача как всегда, Вот бы содрать с них чешую и зубы. Но высоко, и не достать, беда, И тут «вниманье» протрубили трубы. На каменном уступе среди скал, Стоял детеныш, хлопая глазами. Проснувшись, из гнезда он убежал, И жалобно пищал, взывая к маме. Как свора гончих увидавших дичь, На скалы поползли легионеры. Старался каждый первенства достичь, Алчность, рождала, жадности химеры. Казалось всё, ещё один рывок, И участь незавидная решится. Но вдруг дракон, на выступ спрыгнуть смог, Чтобы за чадо бедное вступиться. Закрыть собою тело малыша, Его подруга верная спешила. Он заслонил их, и огнём дыша, В смертельный бой вступил за своих милых. Кидал каменья, и людей пугал, Не ведая, что злоба в нас безмерна. Но лучники взошли на перевал, И дело обстояло очень скверно. Взлетели стрелы, как осиный рой, И кровью обагрились раны тела. То было избиение не бой, И вскоре вниз громада полетела. Пьянила кровь жестокие сердца, Её сбирали в котелки и шлемы. Кровавой драме не было конца, Царила алчность, в этом вся проблема. Я отошёл не в силах стон сдержать, Ну почему он не взлетел бедняга. Но не смогли оставшихся сыскать, И не напрасна, знать, была отвага. На изумрудной зелени травы, Рубиновые капли догорали. Ну что же люди натворили вы, Шептал я в исступленье и печали. Меж тем всё длился тот кровавый пир, Я удалился прочь, глотая слёзы. Жестокость, злоба, вечный наш кумир, Алым закатом красила берёзы. Гусляр затих, залпом допил вино, А тишина до двери проводила. В прокуренной таверне за окном, Сердца рассказом видно зацепило. В глазах погас «кровавый» интерес, И все на миг, стали чуть- чуть добрее. Ушёл гусляр с сумой наперевес, А вот слова, звучат и души греют.
|