Тем, кто забыл это время, посвящаю
Не будь я старым соней-дураком,
не кайфовал бы до утра в дремотной жиже
и раньше бы пошёл за молоком
то был бы в очереди чуточку поближе.
А так мне написали на руке
«сто тридцать восемь» шариковой ручкой.
С таким числом мечтать о молоке?! –
скорее дочь меня одарит внучкой,
хотя её ещё в проекте нет.
Но в магазине молока ведь тоже нету
и привезут ли – сплошь один секрет.
С немым вопросом обращаюсь я к рассвету,
что в сумеречном небе облака
с ребячьей радостью беспечно поджигает.
И с номерком бесценная рука
слезинки умиленья утирает.
Душевный трепет – старческая блажь
на красоту волненьем отзываться.
А в очереди?! – Это же пассаж:
здесь больше подобает матюгаться,
что привели правители страну
в болото хаоса и обнищанья.
И, в общем невиновный, я вину
свою чистосердечно ощущаю.
И признаю: вот так и надо мне
стоять в очередях со всеми за кормёжкой,
ведь мы с вождями, весь народ в стране,
шли пусть не в ногу, но одной дорожкой.
И к финишу пришли без молока,
без хлеба, без колбас (они мне, кстати, снились).
А обожжённые зарёю облака
в обыденную серость превратились.
1991 г.
|
