http://www.stihi.ru/go/www.stihi.ru/avtor/helenka39
Стихи пишу с 2010 г., на сегодняшний день приняла участие в трех поэтических сборниках: "Российские поэты", "Акварели любви", "Серебро слов", имеются публикации в журнале "Русский писатель" (приложение к журналу "БЕГ").
Круговорот
В сердцевину попавшее тесто
подойдёт на глазах властелина,
постоянно меняя насесты,
надувая бока каолином.
Вырываясь из рук осторожных,
халахуп белой глиной закружит,
и ладони шагреневой кожей
зададут 2πR полукружьям.
А в печи распалённой, живучей
закалится характер искомый,
оградив от напасти падучей
терапией горячих уколов.
Снова утро, и тёплые руки
приобнимут движеньем коротким
и насыплют, как давней подруге,
паучков тёмно-серых щепотку.
Под напором струи горяченной
захрустят, зашипят, забалуют,
подплывая к границе вселенной,
чтоб увидеть момент поцелуя…
За минуту...
Превратив в худого оборванца
календарь, висящий под иконой,
вздрогнул год и празднично скончался
на глазах у тысяч миллионов…
За минуту вспомнилась лишь малость,
на пергамент памяти слоёной
звуками глухими записалось
вечеров январских полудрёмье…
Вот земля, свернувшаяся в комья,
засыпает с песенкой натужной,
помечтать о тёплом и скоромном
перед сном себя не удосужив…
Вспышка… снова солнечные сонмы
отраженью радуются в луже,
и хлебов веснушчатые волны
убегают в даль… всё уже, уже…
Холодно… закрыться б одеялом,
лоскуты цветастые закружат…
и костяшку чёток очень вяло
передвинут… тесно здесь… не врут же…
Привыкаю...
Привыкаю…
к дому, где явное кажется тайным…
Ночью возьмет и проверит: живуча ли?
криками фанов и звоном трамвайным.
Утром штормит. Я иду по излучине…
Очень смешно я, наверное, выгляжу:
В мятой пижаме плыву над соседями,
шапка волос, как торфяников залежи,
А иностранцев пугают медведями!
Привыкаю...
к солнцу, встающему в окнах напротив…
Окна в шеренги зачем-то построены.
Солнце пускает мне радужный дротик...
пестрый, из тысячи лучиков скроенный.
Мне не поймать его глазом прищуренным,
он ускользает, играет, балуется.
Взглядом потупленным я укрощу его,
а подо мной разноцветная улица.
Привыкаю…
к городу, пьющему в трубочку соки…
Жителей свежих он манит фрэш-барами.
Явки-пароли дают в караоке,
спетые песни становятся старыми…
Я одеваюсь. Мешают, цепляются
нити, ведущие к главной артерии,
А поводырь в тишине усмехается.
Ну почему я ему не поверила?
Осень
Постелю оранжевую скатерть,
Буду ждать тебя из темноты
И любимое свое надену платье,
Жалко, что его не любишь ты...
Прочерчу на скатерти узоры,
Волосы в резинку соберу
И призывно отодвину шторы,
Чтоб закрыть их снова поутру...
И опять в душе настанет осень,
Будут падать яблоки в саду
На иголки от уставших сосен.
Я потом под снегом их найду...
Горбушка
Подоконник укрылся сугробом,
Муфта белая окнам к лицу.
Тихо, как в материнской утробе,
Только холод один на плацу.
Он упал и отжался неслышно,
Заморозив канаву к утру
К удовольствию местных мальчишек,
Что играют весь день на ветру.
К каблукам прикрутили «снегурки»,
Лед буграми на уровне глаз…
Как нескладно мелькают фигурки
В сапогах на размер про запас!
Льда немного, а снега - излишки,
Дефицита в болельщиках нет…
На штанах скорлупа из ледышек,
Не оттает к утру, - всыплет дед.
Полизать не удастся сосульку,
Даже если захочется пить,
Из бумаги нажёваны пульки,
Чтоб в девчонок идущих палить.
На руках покрасневшие цыпки,
Мокрой варежкой вытертый нос,
И пацан, от природы не хлипкий,
А до косточек самых промёрз.
Потемнеет вечернее небо,
Многих станут домой зазывать,
И горбушку вчерашнего хлеба
Неожиданно вынесет мать…
Город спит...
Город спит, безмолвно отдавая
Теплоту нагретой мостовой…
Сонный вскрик последнего трамвая,
Где-то возле мили верстовой…
Пыль дневная тихо оседает,
Становясь послушной и земной.
Ранним утром снова залетает
Под ворчливой дворницкой метлой.
Спит бродяга прямо на скамейке,
Подложив под голову мешок.
Просит он во сне подать копейку
Иль хотя бы хлебушка кусок.
Девушка идет по парапету,
Босоножки прыгают в руке
К радости влюбленного поэта
В папином парадном пиджаке.
Окна от жары раскрыты настежь,
Шелестят гардины меж собой:
- «Ты мне уголок проспекта застишь!»
- «Нет же - ты!» - и так наперебой…
Видятся им пышные повозки,
Разноцветье шляп средь голубей,
Взмахи флагов с синею полоской.
Кто? Зачем? Не помнят, хоть убей!
Сушится белье на толстых струнах,
Помогая ветру наиграть
Сотни переборов полнолунных,
Ночью не дающих людям спать.
Кончен день. И точка болевая
Отпускает… Может, до утра…
Нервный звон ушедшего трамвая
И фанатов зычное «Ура!»…
Поднимаюсь и верую
Поднимаюсь и верую,
На судьбу не ропщу,
За страдания первые
Я любого прощу.
Со звенящим молчанием
На дороге прямой
Выпить чашу отчаянья
Мне придется самой.
Сколько жизни отмерено,
Я узнать не хочу,
Но от мысли затерянной
По столу постучу.
И от крыльев не выросших
Не заноет спина,
Чередой опостылевшей
Дней проходит стена.
Стон идет нерастраченный,
Выбив клапан груди,
По счетам не заплачено.
Все еще впереди.
Дождь слезою измученной
По лицу пробежит,
Кто-то жизнью наученный
По пути ворожит.
Свечи тают наплывами,
Меркнет свет образов,
Благовест с переливами
Отвечает на зов…
Петербургу
Тебя я узнаю по-детски, неумело,
И запахов твоих вбираю вкус.
Несет твое распластанное тело
Веков прошедших непомерный груз.
Гранитных берегов тесна одежда,
Метро, как путы, связывает грудь
И хочется быть молодым, как прежде,
Штурвал истории обратно повернуть…
Ты помнишь много воинских сражений,
Эпохи царские и тот переворот,
Что возглавлял мерзавец или гений?!
Как часто ошибается народ…
Шпиль Петропавловки поддержит небо
В тревожные и пасмурные дни,
Когда все серо, как кусочек хлеба,
По карточкам полученный людьми.
Дома друг к другу жмутся по-соседски,
Сомкнув ряды, не разжимая рук.
Огромное твое закроют сердце
От наводнений, от дождей и вьюг
Твой желтый цвет совсем по-достоевски
И успокоит, и сведет с ума.
Не скроют никакие занавески
Домов доходных страшного клейма.
Страдает во дворах-колодцах эхо
И окна темными глазницами молчат.
На памятной доске закрыты чьи-то вехи
От вздохов гаснет тонкая свеча…
Ночных каналов призрачные звуки
Манят, тревожат как живой оркестр,
И разведенные мосты - молящиеся руки
Опять попросят милости небес…
|
