Под вечер на исходе выходного,
Между шестью и четвертью седьмого,
Шаги на лестнице и сердце - тук, тук, тук.
Стук в дверь: «Пардон, я никого не принимаю».
Смотрю в глазок и дверь не открываю.
Но вот они уже стоят вокруг.
В глазах моих застыл немой испуг,
В мозгах как-будто мысли принимаю.
Кто эти гости, я пока не знаю.
Копаюсь в памяти, вытряхиваю мух,
Перебираю всех друзей, подруг,
Но их улыбки четко различаю.
Зачем же я понадобился вдруг?
Они безмолвствуют, но музыка другая.
Деваться некуда и, ужин обещая,
Я по квартире, сделав лишний круг,
Расшаркиваясь, как в бюро услуг,
Гостей к столу, краснея, приглашаю
И позу поудобней принимаю.
Мой чайник не спеша теряет груз.
Служенье суете не терпит муз.
Сидим на кухне, кофе допивая,
Смотрю в глаза гостей и понимаю:
У них к колоде точно пятый туз.
И, как бильярдный шар, что мимо луз,
Мои вопросы тонут в их сияньях,
Слова висят на тонких окончаньях,
А между ними деревянный брус.
********************************
Я до сих пор считал, что я не трус,
Но речь моя звучит не так уж смело,
Гостям пытаюсь объяснить суть дела.
Возможность делать дело без затей
Прописана в кругу моих страстей.
Вперёд-назад таскаю своё тело.
Бессмысленно.., чтоб в венах не густело.
Пру напролом, как вечный иудей,
И с подоконника сгоняя голубей,
Мне чужда легкость примы-балерины.
В балетной пачке разгребать руины?
Из вежливости жук мой скарабей
Тащил меня от древних ахиней
За сыном плотника, минуя все трясины.
И жизни путь пройдя до середины,
Мы иногда заходим в магазин.
«Сим-сим, откройся, это - Алладин».
Торг не уместен, пялимся в витрины,
И завершив ненужные смотрины,
Мы понимаем: всё, напрасный труд,
Без денег нас тут точно не поймут.
**********************************
Но у гостей другие аргументы,
Им не нужны мои дивертисменты,
Их не волнует созданный уют.
Повис немой вопрос: «Как здесь живут»?
И что случится в местной Палестине,
Когда Звезда в толпе, как перст в пустыне,
Пытается взорвать Нью Вавилон,
Хоть он внутри прогнил и разорён.
Снаружи блеск его, как лик святыни,
В нём не читают больше на латыни,
Зато от фарси тащится народ.
С утра на радио дежурный бутерброд,
И СиЭнЭн, рекламу прерывая,
Вещает: куда выведет кривая.
Вот только сэндвич их не лезет в рот.
Ведь в мире ровно всё наоборот.
И запах трупности давно щекочет нос.
Правительства включают пылесос
И тянут всё, что можно, из кармана.
Все средства хороши, вплоть до обмана.
В кармане пусто - тянут из мозгов,
Плодя политкоректных дураков,
А чаще неотесанных болванов.
Для них не нужно прелести тиранов,
Им просто укажи, кто виноват,
И не поможет лучший адвокат,
Суда и следствий не бывает у баранов.
И голосуют здесь за принцип тараканов:
Включили свет, кто не успел, распят.
С тоскою вспомнишь прежних октябрят.
***********************************
Но визитёрам моим это всё не ново,
Им не впервой вытаскивать больного.
В воронку снова падает снаряд,
И на глазах меняется наряд
От бело-серого до бело-золотого.
Теперь уже мне хочется другого,
И я готов заглядывать им в рот.
Как смертный за бессмертным, в огород
Скачу за ними по небесным грядкам,
Иду наперекор своим повадкам,
Пытаюсь въехать в новый разговор.
Кто сможет здесь произвести фурор,
Зажечь маяк дрейфующим на льдине,
В Калуге, в Костроме, в Ерусалиме
И объяснить, что к ним забрался вор?
В Китае мог бы помешать забор
Длинною в целых десять тысяч ли.
Хоть к ним «законы джунглей» не дошли,
Но даже там ростки свои пустили.
Как только ботхисатвы допустили,
В своём порту чужие корабли?
Но тем, кто оторвался от земли,
Уже знакомы Вечных аксиомы,
Любовь для смертных требует хоромы,
А для бессмертных строит шалаши.
Как тело сиротеет без души,
Так точно и душа стремится в тело,
Не для греха... Вот пуля просвистела,
Да, разговоры наши хороши.
Но гости лишь смеются: «Не спеши,
Ведь тех, что эту местность окружали.
Не тем оружием вооружали.
Стрелять в людей — неблагодарный труд,
Потомки их уж точно не поймут,
Причем, аж до четвёртого колена.
Что толку им потом кричать — измена,
Присяжных не пронять, чай, не нарсуд.
И с ярко-красной жидкостью сосуд,
Упорно тянет чашу на ошую,
Вот здесь бы им избрать судьбу другую,
В кого стреляли, поднести воды».
Плодов негодных целые сады,
И агрономы, не жалея удобрений,
Растят десятки новых поколений
С одним лишь животом, без головы.
Есть гениталии, полно другой ботвы,
И в мониторе взгляд их возбуждает
Лишь то, что ниже пояса бывает,
Вот у кавказцев, например, кинжал...
Пора покинуть этот кинозал.
В нем слишком душно, сыро и тревожно,
К тому же, повсеместно безнадёжно,
Повсюду трупы, впавшие в экстаз.
Смотрю. Да, эти игры не для нас.
*********************************
Так, что же делать? — Гости лишь кивают
И заходить почаще обещают
К тем, кто готов согреть своим теплом,
Не через дверь, как я вначале, сразу в дом,
Как Авраам, друзей своих увидя,
Всё лучшее на стол. И путь предвидя,
Гулять в Содоме, тропы примечая,
Для верных Лотов их благословляя.
Из этих мест нет выхода иногого,
Тернист, доводит часто до острога,
Но сделать выбор право оставляя...
Для прочих — остановка, ждём трамвая.
|
