* * *
Лягушка, словно мошку, словит звезду и выродит звездят
в глубинах родины прозорой, где злыдни розами звездят.
Но ты-то знаешь, там для белых, белейших мазанок родни, -
с дороги кизяки сгребает столиц должница в наши дни.
Ты знаешь, из чего восходит туман над маревом ботвы, -
чумной братвы своей угодник, хулитель выходок блатных.
Свой дивный пригород, в котором давно не те и быт не тот.
Степь распанахана забором... И под забором не цветёт;
и всё ж - общению открыта душа. И обретает смысл
всё, что завесою овито из тайн кромешных, но не спит.
Под хор родни моей хохлацкой и безразличье детворы
согласья, загнанный под лацкан, зверёк впрягается в хоры,
и сносит томною печалью, меха души расколыхав,
к такому давнему причалу, что ты и слыхом не слыхал.
Привет тебе, юдоль мирская, где, сонмы звёзд сгребая в зёв,
росой по травам расплескалась теплынь оврагов и бугров.
Привет!
Заманчивая трезвость - сыпучей млечности просвет!
Не бойся, ревностная! Грейся, сыпь в неотторженный послед!
...И держит яблоко в подоле вся в звёздах - яблоня в ответ.
И содрогается раздолье: позарься! Смилуйся, мой свет.
|
