Музыка этих руин - не Чайковский, скорее Бетховен:
Рушить, не слыша себя, из бороздки срывая иглу.
Ржавый кирпич нараспашку, и гроздья торчащих фиговин -
Додекафония, что ли? - и скрежет гвоздя по стеклу.
Тут был диван - я читаю по непокореженным доскам
Пола - и грешные тайны ревниво хранил потолок.
Рухнули рыхлые балки, и словно написаны Босхом
Эти развалы известки, обноски и сбитый порог.
Здесь почивала гармония, и на обрывках обоев
Отсветы лампы настольной еще не успели остыть.
Воет печная труба, как собака, в нутро мировое -
Шнитке, пожалуй! - и в окнах повыломаны кресты.
Господи! Что ж это деется! Чья это музыка свищет,
В каждой щели затевая свою продувную игру?
Ах, как хотелось надеяться! Только голодная рыщет
Крыса, последние крохи в свою подбирая нору...
|
