Июль - Сентябрь 2009 г.
Махнув сто грамм, я семечкой закушал,
Поморщившись немного от тоски,
Пишу жене письмо, письмо с душою,
Чтоб вместе мы проветрили мозги.
Досадно сознавать то, до чего дожили…
Что встретившись нам нечего сказать!
Подумать только, сколько лет прожили,
Чтоб раз и навсегда дар речи потерять…
Читай тогда, бумага стерпит,
Хоть даже ты ее порвешь.
Да не спеши, прочти сначала!
Быть может, правду ты мою поймешь…
Не то, чтоб я в июле счастлив был,
Но жизнь размеренно бежала…
Как скорый поезд по степи неслась
Куда-то вдаль к последнему вокзалу.
Все было просто и легко
И что с того, что иногда обидно.
Да я так жил и внешне счастлив был,
Ведь людям, что в душе моей не видно.
Терпеть - терпел, страдать – страдал,
Когда мне близкий человек не за любовь платил любовью,
Сжав зубы, от обид молчал,
Когда за боль ты мне платила болью.
Не прав бывал и я, не скрою.
И обижал тебя порой …
Прости… Но жизнь прожить – пройти не поле.
За дочь с тобой всегда я был стеной.
Мне Бог – судья. Я так устал,
Простите слабость мне и грусть.
На опостылевший причал
Похоже, больше не вернусь.
Где ужин как собаке кость,
Где дома я как вечный гость,
И где семья все время врозь,
Где счастья нет, а только злость.
Где руки опускаются плетьми,
Где в отношеньях зреет горе,
И где отец обижен может быть детьми
И где жена так любит спорить.
Где не обласкан я любимой,
Где слух ласкала тишина,
Где я не слышал свое имя,
И где всегда мне грош – цена.
Где места нет моим друзьям
Когда нам хочется общаться.
Идем в гараж, в мужской мой храм,
Чтоб оторваться и нажраться…
Мои слова и мою правду
Тебе понять не суждено.
Я долго ждал не утолив той жажды,
Что многим мужикам дано.
Скажу тебе, я женщин знал,
Но я тебе не изменял.
На то, поверь, была причина,
И что с того, что верным был мужчиной?
Я долго ждал, просил прощенья,
Прощал тебя, хоть ты и не просила
И думал каждый раз о снисхождении,
А ты меня топтала и губила.
Мне конура балкона стала домом
И там прожив ни день, ни два,
Я понял то, что по совести законам,
Мне в сорок пять не светит ни хрена.
Песочком время убегало.
Я ждал, что может позовешь…
Прохлада августа настала.
Но ты гордыни против не пойдешь.
И я пошел на зимнюю квартиру
Осенним парком Пушкина дыша,
Искать себе другие ориентиры,
Туда, где так не мается душа.
Июль 2010 г.
И тут пришла глава вторая,
Я понял вдруг, что я любим
Другою женщиной, с которой
Я мог бы быть и был бы не один…
А дальше все качнулось круто
И покатилось в тарары,
Уйдя ж разрушить надо что-то,
Я ж против был до тошноты.
Я не хотел ломать устои
Нашей построенной мечты.
Решил я сделать жизнь пустою
Где света нет, но где есть ты.
Ходить домой, ходить по магазинам,
Готовить есть, бродить и спать,
Лишь иногда себе позволить
С мечтой своею погулять.
Противно, правда, да погано!
Так раздвоиться на яву…
Судьба моя вдруг стала раной,
Что не желаешь и врагу.
И муки эти не могли бесследно
Пропасть, уйти или истлеть,
Я стал уродом, если честно,
Я не хочу себя жалеть.
И так себя я изнахратил
Что опостылел мир кругом.
Казалось, был всю жизнь я аккуратен,
Но стал я в одночасье мудаком.
Пришлось расстаться мне с зазнобой
Сжав сердца боль в железные тиски,
Решил порвать забыться вскоре
Пускай страдая от тоски…
И то ли ради очищенья
Сорвался я и захандрил…
Тебе признался как-то ночью сдуру
И искренне прощения попросил…
Меня ты поняла сначала,
Потом измену осознала,
И мне прощенья не дала,
«На этом все», - ты мне сказала…
Так вроде как-то невзначай
Остался я один на белом свете.
Куда идти? Идти зачем?
Никто мне нынче не ответит.
Банально непроста фигура треугольник.
В ней как в трех соснах можно заплутать…
Не мог идти к одной - ждала другая,
И вот теперь никто не хочет ждать.
Так не достанусь никому,
Как очевиден сей итог,
Он как железом по стеклу,
Решил так жить - иначе я не мог.
Уйдя на съемную квартиру,
Я поселился как уж смог,
Душой свободен стал, а в сердце беден,
И, ясно дело, - одинок.
|
