Конфликт
Было обдуманным, взвешенным слово –
Ценным, весомым, но смыслом не ново,
Формою внешней довольно кондово,
Можно сказать, было трудное слово
Баловнем сложных шарад.
Сложную форму считая «коровой»,
В мире имелось и легкое слово –
Просто, доступно, но так же не ново, -
Был очевиден у легкого слова,
С трудным давнишний разлад.
Лёгкое слово считалось «крылатым»,
Трудное слово считалось «богатым»,
И, ощущая себя «бородатым»,
Способом, несколько, витиеватым,
Спор превратился в скандал.
Сделалось время для слова «проклятым»,
Бывший коллега врагом стал заклятым,
Жизнь обернулась печальным закатом –
В смерти же смысла себя виноватым
Кто-либо вряд ли считал.
Требования
Мне б не страшиться стандартного, среднего,
Смыслом не первого, и не последнего,
Отзвуком в сердце, достаточно, скромного,
Слова пустого, привычного, ровного,
Мне б не бежать суррогатов посредственных,
Мало за что-либо слишком ответственных,
Мне б примириться с правами огромными
Слова пустого, привычного, ровного,
Мне б не уйти бы в раздумье тягучее,
Мысли уставшие поиском мучая
Слова живого, правдивого, ясного,
Отзвуком в сердце, и смыслом прекрасного.
Законотворческое
У печали строгие законы -
Слабодушьем вызванные стоны,
Выливаясь в горестные всхлипы,
От бессилья слово подобрать,
Подпадают под закон едва ли
Немоты не знающей печали,
У которой громко, ясно, четко,
Было, есть, и будет что сказать.
После работы
Закончен труд, довольно добросовестный,
Местами, за него не слишком совестно,
Но истинная строгость впереди,
И будущий разбор трудов старательных -
Придирчивый, и более внимательный, -
И будет мне оплатой за труды.
Себе позволю нынче побезумствовать -
Свободно и бесцельно «позаумствовать»,
Ленясь себя за глупость не простить,
Себе позволю вспомнить всё, что пройдено,
За труд себя представлю, чуть не к ордену,
Который поспешу, затем «обмыть».
Неточность
Близко к тексту молитвы слова
Диктовал мне нелепости дух,
Получив на неточность права,
Бесполезен стал внутренний слух,
Позабыв свой естественный свет,
Помрачнел и расстроился ум,
И проникший в мольбы мои бред,
Стал причиной безрадостных дум.
«Осэлэдэць»
Длинный чуб на брови давит,
Брови давят на мозги,
Шумный бал безумье правит,
Всё, должно быть, от тоски.
Ситуация
Что же было поделать с восторгом,
Охватившим пожившую душу,
Не смотря на тяжелые взгляды,
Не щадящие души ни в ком.
Что же было поделать с природой,
Наградившей пожившую душу
Ненормальной способностью прыгать,
Позабыв об уже прожитом,
Что же поделать с внушенным,
Охладившим пожившую душу,
Укротившим, тем самым, восторги,
Для которых душа создана,
Что же было поделать с печалью –
С несказанно глубокой печалью,
Отучившей пожившую душу
Восторгаться, хотя б, иногда.
Простые истории
Легенда, сказка, вряд ли быль,
Блюдя возвышенность, как стиль,
С весьма похвальным мастерством,
Была поведана жлобом.
Наивность верой подкрепив,
В себе являя позитив,
Исчезнул жлоб, оставив мне
Возможность быть наедине
С его историей простой,
Где есть злодей, где есть герой,
И где остался, как мораль,
Лишь взгляд мой, вперившийся в даль.
Голос сладкий, голос редкий,
Неизвестной мне соседки,
Вдруг смутивший мой покой,
Я услышал за стеной.
Мне б лица соседки милой
Не видать, но где же силы
Было мне в себе сыскать,
Что б соседки не видать!
Хорошие глаза,
В печаль которых верил,
Мне бросились в глаза,
Я взгляд в них сразу вперил,
Но, вскорости, остыл –
Они ведь лишь похожи
На те, что я любил,
Когда был помоложе!
Скряжничество
Кисну над миром грёз –
Ими богат, как Крёз,
Вытравить – жалко, таить – надоело,
Грёзы, что были запущены «в дело»,
Ветер, что ли, унёс…
Где-то в глубинах души закипело
Море сдержанных слёз.
Усталость
Глумленье – свет, верней просвет,
В душе, живущей много лет,
Всё пережившей и угасшей,
И, умудрившись, заскучавшей,
Давать участливый совет,
Печальной жизни не познавшей,
Душевной юности певца
Начала жизни и конца.
Истерия
Слишком уж тяжек грех,
Мысли о том всегда,
Нервен и страшен смех –
Больше уже вреда
Не нанести себе.
Можно слезу пустить
Гадя своей судьбе
Жаждой её добить.
«Каждому свое»
Был мелкий быт в деталях даже точен,
Похвально чужд намёку на враньё,
И тот, кто был мечтою обморочен,
Был обречён на скуку и нытьё.
Собой хвалясь, был вымысел прекрасен,
Порой, безумью вольному под стать,
И тот, кто был с подобным не согласен,
Был обречен томиться и роптать.
Пелена
Туман был плотен и бесцветен,
Таил в себе добро и зло,
И от души больной, отметин
Скрывал реальное число.
Едва ль душа чего-то ждала,
Едва ли душу волновало
Грядущих мет число и боль, -
Едва ль печальная юдоль
Душе печальной изменяла.
Осанка
Что осталось, и что останется –
Есть реальность, и есть мечты,
Можно в принципе, приосаниться,
Получив своё за труды,
И прогуливаясь по улицам,
Понимая, что всё не то,
Можно, в принципе, и ссутулиться,
Недовольным оставшись. Всё!
Свежесть
Душою чистый, телом мытый,
Одеждой скромною простой,
Ветрам умеренным открытый,
Довольно светлый головой,
Глазами маленькими ясный,
Ищу в обыденности дня
Приюта чувству, что напрасно
Гнетёт и мучает меня.
?
Что в ожидании забав,
Которых хочется безвольно,
Когда сказав себе «довольно»,
Уже угас весёлый нрав,
Что в снисхождении минут,
Идущих долгими часами,
Когда, вдруг сжалившись над нами,
Они нам радости несут,
Что в том, что вспомнив иногда
Минуты радости, как счастье,
Упьётся память сладострастьем
Минут, ушедших навсегда.
И что в наставшей пустоте,
Когда рассорившись с мечтами,
Мы травим прошлое в себе
Почуяв землю под ногами!
Наивность
Сердце билось сильнее в уставшей груди –
Я доверился вдруг неизвестно чему:
То ль заманчивым далям большого пути,
Подустав доверять лишь себе самому,
То ли чувству внезапно нахлынувших сил,
Заигравших, как-будто, в ретивом коне,
То ль удачному ракурсу в небе светил,
Путеводность свою обещающих мне,
И в надежде – легко этот путь одолеть,
Всё в себе, и себя на пути сохранив, -
Я поверил в возможность легко умереть,
Перед тем, разумеется, славно пожив.
Сокрушение
Правда в отсутствии музы, увы, не звучит,
Истиной сочной, явившейся вдруг ниоткуда,
Что же поведает миру бессильный пиит –
Миру, что ждёт от пиита бессильного, чуда,
Миру, что вправе на чудо всегда уповать,
Будучи миром печальным, но ждущим подарков, -
Что же пииту бессильному миру отдать,
Словно корове, замученной дошлой дояркой!
Глупо и мелко о глупом и мелком трубить,
Каждый нелучший свой шаг призывая к ответу,
Чем же в пиите бессильном прикажете жить
Страстной привычке слагать о высоком куплеты,
Как не погрязнуть пииту в великой любви,
К полному мелких причуд, повседневному быту,
Как подчиниться приказу «смирись и живи!»,
Что скажет муза, вернувшись (что вряд ли) к пииту!
Агония
Полуприкрыли глаза веки,
Сильно припухнув, набрякли тяжко,
В мимо идущем «мил человеке»,
Виделись только икры, да ляжки.
Дёрнулись веки, как глупость в стерве,
Жизни под веками больше стало,
Тик – показатель наличья нервов
Обеспокоил прытью нахала.
Чуждый расчетливому раздумью,
Скорый рефлекс поднял веки лихо,
Но обессмыслить само безумье,
Не довелось даже взгляду психа.
Нервность убогой прошла бродяжкой,
Веки завесили глаз потуги,
Вечный покой пожалел бедняжку,
И предоставил свои услуги.
Созерцательность
Как мило всё, что создано не мной,
Но мне милее нынче состоянье
Недвижного, тупого замиранья,
Внушающее леность и покой -
Гнобящее намёк на созиданье,
В процессе не довольствия собой.
Думанье
Проснулась совесть, и душа в сомнении,
И от раздумий «о себе во времени»,
Не рассказать, как пухнет голова,
Но, все ж, раздумье, в зрелом размышлении,
Поможет в деле коротанья времени,
Случись найти добротные слова.
Последствия откровения
Смысл открылся
Во всей полноте, простоте, наготе и т.д., и т.п.,
От неверья, что вон из души
Не уйдёт никогда, как казалось всегда, не осталось
следа, и тогда,
От восторгов,
Ещё всё живущих, ещё всё кипящих, бурлящих
в уставшей груди,
Разболелась нога…
«Не был, не состоял, не участвовал»
Небесных облаков красой
Не вдохновляюсь, и прекрасно –
Давно на муторный покой
Душа философа согласна.
Полётом птички в небесах
Не восторгаюсь, и отлично –
Давно восторги терпят крах
Во всём, что явно романтично.
Небесной ясностью светил
Не проникаюсь, и не плохо –
Давно о том, чем раньше жил
Я вспоминаю с тяжким вздохом.
«На небо», «В небе», «К небесам» -
Я исключил из лексикона,
Давно не верю я словам,
Поверив, лишь, бессвязным стонам.
«Кардиограмма»
Уж давно равнодушное,
Ко всему, что случается,
Но ещё всё живущее,
Непонятно зачем,
От природы подвижное,
Почему и способное,
(Ради скуки, наверное),
На блестящий обман -
Неразумных дивящее
Восхитительным отзвуком,
На доверие полное
Сокровеннейших чувств,
Каждый раз находящее
С пробудившейся совестью
Убедительно – правильный
Общий тон и язык,
От всего устающее,
От себя – уж тем более,
Почему и печальное
С постоянством тупым,
Без доверия к прошлому,
Без любви к настоящему,
Без надежд на грядущее –
Бьётся сердце моё…
Лицемерие
Засмеешься – я весёлый,
Загрустишь – и я взгрустну,
Стыд за то, что сердцем полый
Отошёл во мне ко сну.
И за сон стыда, как видно,
Нет раскаянья в душе -
Стыд за леность, очевидно,
Пережил свой яд уже.
Душу лишь себе иссушишь,
Обнаруживши подлог,
Если ты меня раскусишь,
И воскликнешь «как ты мог!»
Подробности крика души
Не смотря на оттенки цинизма в сужденьях
о самом насущном,
Не смотря на уход от дискуссий с надеждой
о дальнем грядущем,
Не смотря на решимость урезать количество бреда
о прожитом прошлом,
Не смотря на печальную мрачность, с которой всё кажется
глупым и пошлым,
Не смотря на хандру, выходить из которой особого смысла
не видно,
Не смотря на бессилье, безволье, нытьё, за которые нынче
не очень то стыдно,
Не смотря на греховные мысли, что вытравить вовсе никак
не даёт своеволье,
Не смотря на смиренье души с постоянной, и душу ж
саму убивающей, болью,-
Не смотря на всё то, что давно говорю,
Всё же хочется верить в зарю.
|
