Ушедших не догонишь по прямой.
Он в тишине, за пробковой стеною
закручивал стремительной юлой,
со скоростью равняя световою –
всех, кто остался в том позавчера,
где, навсегда под кварцевою лампой, -
в гостиной открывают вечера
мелодией сонаты. С ней эстампы
кувшинок на реке, и перехлёст
боярышника в парковой ограде
он совместил. И продолжают рост,
пуская корни в каждой анфиладе
воспоминаний, словно в пустоте,-
деревья у горы над тихим пляжем,
чтоб не запечатлеться на листе,
и соприкосновенья с метранпажем
не допустить. Нащупывая след
тех девушек, что долго вереницей
вдоль моря шли (одна велосипед
толкала впереди) - возможно лица
живыми сделать. Так холодный плуг,
встречаясь с прошлогодней бороздою,
к зерну готовит землю. На испуг
он права не имеет. Лишь с виною
любовь приходит к слышимым шагам
по лестнице. Стихает колокольчик.
Мать входит в комнату, и потому слогам
теперь учиться можно. Полуночник
по кругу вновь отправится искать,
того, что наполняет слой за слоем,
недвижимое тело. И кровать -
лишь переправа, что открыта Ноем.
Он палимпсест стирает точно в срок.
(Там что первоначально, то и ново).
Выталкивая вверх, как поплавок,-
единственное найденное слово.
|
