И, Гамлет заикается в финале,
и путает умерших и живых,
и думает, что всё уже постиг,
хотя на самом деле – постигает.
И делит ужин строго на троих...
(А мы с тобой в одном пустынном зале
такие роли с бешенством играем,
но мёртв Шекспир, а он бы оценил.)
И Гамлет правит балом одиночек,
Офелия, ты, кажется, стара,
ты отыграла и тебе пора,
тем более, что скоро будет полночь,
твой ревматизм не даст тебе уснуть,
а здесь сквозит, поди куда-нибудь,
быть может кто-нибудь тебя захочет...
«Вот гул затих,
я вышел на подмостки...»,
и рампой мир так резко разделён
на узкие неровные полоски,
которые не свяжутся в одно,
их разбирать - играть в бирюльки с чёртом,
и Гамлет вновь бросается играть,
а рядом с ним смеётся бедный Йорик,
разглядывая наши черепа,
угадывая их судьбу в оскале.
И как давно уже понятно всем,
что истина откроется в финале,
хотя известно – истина в вине.
И Гамлет пьян,
и Гамлету всё мало,
и он опять умчался в магазин
(а мы с тобой в одном пустынном зале
такие роли в бешенстве играем,
но мёртв Шекспир, а он бы оценил).
«Вот гул затих...»
И Гамлет спит в прихожей.
И старый чёрт храпит в объятьях сна;
«Вот гул затих...»,
и только бедный Йорик
разглядывает наши черепа...
Офелия, ты, кажется, стара?
|
