1.
Десять ступеней, десять пылающих дней. Я грызу карандаш, я стою у Китайской стены, А весна отмычкой вскрывает твоё окно, И ты шлёшь в бандеролях мокрый, дрожащий смех.
2.
Десять молитв и десять покорных стихий. Мост над ущельем, заросшим цветущею сливой, Спящие в бухте зелёной подводные лодки, Город из чёрного камня над горной рекой.
Грушевый вкус твоих губ и простуженный голос, Плечи сгоревшие, вьющийся, колющий смех.
3.
Ты потеряла остроту, ты уже не ранишь при каждом неловком движении. Я смотрю на других женщин и не сравниваю их с тобой. Ещё день или два - и я стану, как спелеолог, спускаться в их души и тела, искать запретные темы, вытряхивать из памяти сор.
Череда коротких замыканий, столкновений, исчезновений - вот что прописал мне докрасна раскалённый воздух.
Я - полуфабрикат любви, запечённый в своём невежестве, я - бородатый младенец, монетка, скользнувшая из рук.
4.
Ты как вода, У тебя ускользающий вид. Даже если я схвачу тебя, Ты уйдёшь от меня в песок.
Ты приходишь ко мне голой, Со следами чужих рук. Мы пьём коньяк на балконе Среди сохнущего белья.
Ты работаешь портнихой В ателье по пошиву снов. Дедушка твой - индеец, Ты смугла и толста.
В твоих интонациях - нечто От шороха быстрой змеи, Твой дом стоит на опушке Осеннего букваря.
Ты рисуешь картины, На которых - одни ключи. Когда падают листья, В твоих глазах идёт снег.
6.
До крови стёрла душу связь. Нас слопали старухи-звёзды, И вспученной лошадкою луна Бежит меж ними, ухмыляясь.
Не будем по ночам крутить любовь В зашторенном кинотеатре, Дождёмся гладкой одури зимы И скроем в бересте протуберанцы Потливой и обмякшей тесноты.
Забросим к чёрту семь томов Энциклопедии влюблённых - Весь этот лживый шепоток, Окованный романским льдом.
7.
Улицы что-то прячут от меня в дымных ладонях, город заминирован нежностью, и сапёром была ты.
Ничего не осталось от хрупкой студентки. Ты лопаешься по швам, ты крепка и шероховата.
Ты похожа на земное притяжение, на торговку рыбой, на шаловливого медведя.
Твоя улыбка расправит сложенные в гармошку дома и приручит старую обезьянку-зиму.
8.
Ты была звенящим камнем, потрёпанной снежинкой, подводной лодкой, уходящей вниз, к самым корням весны.
Я был добродушной гиеной, зеркалом, отражавшим твой тощий зад, подвижные косички, первые пломбы и незлопамятные губы.
Ты была тополем, проросшим в стене колокольни, нагим амулетом, карандашной линией на моей щеке. Зачем нам было бояться звезды, или облака, или хлеба?
А я был напряжёным осязанием, первым встречным, близорукой гвоздикой, маятником, считавшим секунды твоего смеха.
И некуда было деться от ламп, кирпичных людей и мочегонных заборов.
9.
я хочу тебя украсть я всегда ворую любимые вещи чужие стихи чужие воспоминания чужую горечь
я представляю тебя голой похожей на высохший ствол сплетённой из резких линий слетающих водопадом к хранилищам древесной смерти
|