Улицы Бейт-Шемеша творя,
изгорбатил их Господь, серчая.
Через многоликость января
я по ним хожу, февраль встречая,
то улыбчив, то морщиню лоб,
спутников в дорогу приглашая –
серую дождливость и озноб,
солнечность и малахит лужаек,
буйство ветра, бьющего под дых,
первозданность голубого свода.
В ощущеньях тая молодых,
благодарен я тебе, погода! –
Зябнуть не даёшь мозгам во сне,
взбадриваешь старческое тело.
А в России снег по всей стране,
вьюги завывают оголтело,
непогодь и войны меж границ, матери рыдают и седеют,
демонстрантов озверелость лиц,
пьянь и флаги коммунистов рдеют,
Жириновский к власти танком прёт,
демократы фронтом отступают…
Я, ей-ей, не русский патриот –
почему же сердце так страдает?
Почему же хочется, чтоб мир,
где прошли разрушенные жизни,
не был, как общественный сортир,
не мечтал о диком коммунизме?
Почему печалюсь о Чечне,
всем страданьям сопереживая,
и горю в холодном я огне,
сердце – словно рана ножевая?
Здесь олимам тоже не лафа.
Есть – живут, Израиль не приемля:
жизнь трудна, не учатся слова,
загрызают разные проблемы.
И террор пугает как чума.
Арафат никак не околеет.
Это так. Но жизнь здесь и зима
всё же человечней и теплее.
Январь-февраль 1995.
* За 15 прошедших лет немноге исменилось
|
