Не видать в переметах земли – Март погоде не в силах дать лада. Скорый поезд под утро вели Машинист и помощник – бригада. Цокотал тепловоз, будто конь, Многосильный, во всем безотказный. Светофорный зеленый огонь – Пожелтел. И сменился на красный! Перевел машинист рукоять – Бурно выдохнул кран краснорогий. У входного придется стоять, У домашнего, скажем, порога. С неба дым повалился на снег, Истончав у глушительных камер. Поезд резко замедлил свой бег, У луча светофорного замер. "Тьфу! Кобыле под хвост весь нагон!" – Возмутился помощник устало. Тронул тумблер – зажегся плафон. Тьма чернильной за окнами стала.
Из мембраны хлестнул циркуляр: "Машинист девяносто восьмого! К вам навстречу... цистерны... соляр... Машинист!.." – и опять слово в слово. И в прожекторных желтых лучах Показались вагоны... Все ясно! Лег на плечи непрошено страх, Страх за тех, кто не видит опасность. И ответственность грузом легла. И решение вызрело быстро: "Отцепляй!" – и помощник стремглав Соскользнул по ступенькам ребристым. В жизни каждого есть рубежи, Но не каждый берет их героем. "Оставайся! Башмак подложи!.." – Машинист передвинул контроллер... Есть понятье простое – хочу – И набатное сложное – надо. Я о первом – годами молчу, Для второго – горю сто раз на день! "Перед мысленным взором его Жизнь прошла..." – напишу, но не верьте. Он был занят. Совсем не легко Торопиться на встречу со смертью.
Разорвал телефонный звонок Паутину моих сновидений. Глянул в окна: пылал весь восток, И бежали рассветные тени. В трубке бился поспешный доклад: "Столкновение... Вызван пожарный!.." Что-то я уточнял невпопад, Холодея от вести кошмарной. Через десять минут мой "козел", Завывая, скользил по дороге Мимо спутанных диких жердел, Замеревших в неясной тревоге.
Растекаясь, горящий соляр Пожирал все живое в кюветах. Полыхал в тепловозе пожар, Освещая зевак неодетых. Появился помощник сквозь дым С лихорадкой безумья во взоре. Стал помощник в то утро седым, Стал он старше на ночь и на горе. Паровоз подобрался с хвоста К пассажирским уснувшим вагонам, Чтобы поезд, вернее, состав, Тихо пятясь, убрать с перегона. Ближе всех подошли к очагу Пять машин ярко-красной окраски. Кто к брандспойту, а кто к рычагу Порасчетно рассыпались каски. Но как долго держался огонь За стальные бока тепловоза. И как долго текучая вонь Вырывалась из пены морозной. Позже долго шипел автоген, Прожигаясь настырно в кабину. Вот пробился до сплющенных стен. Вот и их не осталось в помине...
Митинг траурный. Речи и плач. Гроб закрытый смущает кого-то. Виден только обычный кумач И на нем черно-белое фото. Задрожал гулкой медью оркестр. Комья глины забухали глухо. Тепловозы завыли окрест: Пусть герою земля будет пухом. Это буду я помнить всю жизнь! Вой тифонов, различных по звуку, Тех, которые в крике зашлись, Изливая прощальную муку...
Сорок дней пролетело. Забот, Вдовьих слез, документов и справок, Представлений, бетонных работ, Оформлений и срочных доставок. Прочитали посмертный Указ. Прикрепили к бетону пластинку. За столом, где смеялись не раз, Погрустнели друзья на поминках.
Встретил смерть он геройски, в упор. Обкатала профессия риском... Где трава не растет до сих пор, Оживляется вид обелиском. Днем и ночью бегут поезда. Голосят уважительным свистом. Это память друзей... Никогда Не забудут они Машиниста.
|