В океане море синем,
Бойко плещется волна,
Я плыву к тебе Россия,
Я плыву издалека,
Из твоих ночных кошмаров,
Из ненужности путей,
Из разорванных романов
От своих - от палачей.
Слишком много боли помню,
Им возмездия прошу,
Не прощу своею кровью
Залихватскую толпу,
Не приемлю декабристов,
Светлой грусти за народ,
Как по-детски они чисты,
Кровь народ потом прольет.
Всколыхнется чернью море,
Разойдется по полям,
Голод съест людское горе,
Здравствуй новый, «красный» храм.
Я отсюда ненавижу,
Дерзость пьяной матросни,
Но с отчетливостью вижу,
Как бы резал сам ремни.
С упоеньем драл живое,
С храмов белых образа,
И не ведал бы покоя,
И была б крепка рука.
Кровь – без страха и упрека,
Безотчетностью сладка,
Что-то Бог молчит - дуреха,
Полыхают образа.
Безнаказанность разбоя,
Ткнуть лощеного штыком,
Зудно, совесть беспокоя,
Постоять над мертвецом.
Так-то барин, извините,
В неурочный вышли час,
Революция все спишет,
Богу нынче не до нас.
Хорошо, вдруг, помолиться
Осенить себя крестом,
И кричать, кто кровопийца,
Над березкой, с васильком,
И водой мне не упиться,
И от счастья я бешусь,
Потому, что здесь с синицей,
Я вовек не расстаюсь.
А журавль в небе плачет,
Я его перекрещу,
И за ним мечта поскачет,
Та, которую ищу.
Но капну подальше память,
Глубже, чем житейский быт,
И найду в себе поганость,
Умиленный, сытый стыд.
Сотворенный плоть от плоти,
Барин и гнилой бедняк,
Я мешаю жизни соки,
И готов кистень поднять.
Да уж, братцы - замешалось,
Не разлить воды с огнем,
Но, чуть свет, и грусти малость,
Вздрогнет, как бы не причем:
Пожалеет сердце муку,
И врагов простит рука,
И затянет песня скуку,
Про былинные века.
Благородство, вдруг, обнимет,
Схлынет радостно тоска,
Как младенца простынь примет.
Вспомнит бога и себя.
Но опять вернется к людям,
Столь никчемным и живым,
Злоба благости остудит,
Вспомнив кто тут господин.
Ободрали гнев и волю,
Сняли кожу до нутра,
Кто тут, прячется в подполье…
- Не волнуйтесь, мы прикроем,
Это русская душа!
|
