А память, как старость, причудливо дрябла –
многое пошло закутало в саван,
вычеркнув время ворованных яблок
из позабытого в юности сада.
Хочется ей приукрасить былое,
выдать за сущее всякую небыль,
из шалопаев представить ковбоев,
из приземлённых – стремящихся в небо.
А было – водой торговали на рынке:
«Холодной водички!… Кому?… Налетайте!…»
кто с чайником старым, кто с треснутой крынкой.
От старших наш «бизнес» держали мы в тайне.
А было – мы доски из ДОКа таскали,
чтоб Косину Вовке быть к осени с крышей,
и самодельную водку лакали
с бабкой его, слеповатой и рыжей.
И было потом – вся спина полосата,
и липкая кровь запеклась на рубашке,
и злая обида, что не виноваты!
Ведь доски для дела, а не для «шабашки»!
Случалось бывать и потом в передрягах,
но… Каждому жребий от Бога достался:
кто в кресло уселся, а кто по тюрягам
от школьной скамьи до подгробной скитался.
А я от армейского взвода до шахты,
где мат, как и травмы, и смерти нередки,
шёл трудно, но вверх и просчитывал шансы,
чтоб мною гордились, как водится, «предки».
Во мне просыпалось хорошее семя:
я дело любил, как ребёнок игрушку.
Но это уже благородная тема,
и память не прячет её под подушку.
|
