В памяти как диво отсветы из детства.
В кудреватых ивах – кралей разодета! – Усманка речушка, плёс и мелководье. Затворница – старушка Ксения – там бродит.
Дуб над самой речкой на корню засушенный. А на взгорке свечкой храм полуразрушенный – иконы замалёваны и обезображены, паперть вся заплёвана и чёрт-те кем загажена.
Чуть в сторонке – кладбище, стёртые могилы. Говорят – пожарище здесь всё погубило.
«Неужель и звонницу тоже пламя съело?» – Ксению-затворницу спрашивал несмело.
Грустный взгляд со вздохом был её ответом. И себя я плохо чувствовал при этом.
Рассыпалось склянками сердце утром росным. Над нищенской землянкой кладбищенские сосны; на вершине, свесясь, в золоченом свете ветки, как мочала.
Шесть десятилетий с той поры промчалось.
Но чую запах тёрпкий залежалой хвои. В памяти не стёрто село Боровое.
Всё, что с ним повязано на дорожках детства, вошло в протоплазму жизненного действа.
2004 г.
|