Три не раздельных чувства на земле,
Три не раздельных молнии направлены на сердце,
Любовь, Надежда, вера - все в борьбе,
С разрухой, болью, от которой никуда не деться!
Неразделимость мраморных очей боится смерти,
И правильно бояться неизбежности,
Но если вера есть, то верьте! верьте! верьте!
Возможно исцелитесь от небрежности!
Покуда сон подкрался не спеша,
Закрыв глаза - всё спит в благоуханье,
Ресницы видят сон, слегка дрожа,
Часы идут вперед в не отставании!
Окутан город пестрой тишиной,
Осталось светофорам погаситься,
И поглотиться звук, пропитанный молвой,
Заснет бульвар, что б этим насладиться!
Запрячет солнце острые лучи,
Во мрак погрязнет серый тротуар,
Уснут на ветках сонные грачи,
За горизонтом вспыхнет солнечный пожар!
А так ли всё на самом деле здесь?
Грачи, последние лучи, и город сонный?
Действительно ли спит сейчас он весь?
И растворились в мраке тени от колонны?
Одна лишь это сторона медали,
Как зло с добром переплетаются в одно,
Хоть о добре и справедливости всегда мечтали,
Так не бывает в мире почему-то все равно!
А речь пойдет как раз о разности всего,
Что в мире этом с нами происходит,
О тех, кто бороться в сердцах за право своего,
О тех, чья смелость куполом от них исходит!
"Ну как мне сон призвать, ну как уснуть?
Глаза сомкнув, в цветные сны попасть,
Ну как глаза не думая сомкнуть,
Страданьем душу как мне не терзать?
Всё хорошо - ведь томно должно быть,
И убаюкать тишина способна,
Но не могу я мысли поглотить,
И сон глотать давно пора бездозно!"
Чуть слышные шаги послышались нечаянно,
Скользившие за дверью, в свет луны,
И всхлипнул голос чей-то так отчаянно,
Под дверью свет струился с тишины.
Окутал страх Марию, дом ведь пуст,
Ни матушки, ни батюшки нет дома,
Ни слов, ни криков не сходило с ее уст,
Лишь тихий отголосок ее стона!
Холодный пот струился по лицу,
Пугало все теперь ее безбожно,
"Какому подлости хватило подлецу?"
Воскликнула она протяжно и тревожно.
Хотелось встать, прогнать весь ужас навсегда,
Но ноги были будто недвижимы,
И в голове ее запутались и мысли, и слова,
Мероприятия все для нее недостижимы!
В глаза незыблемому страху посмотреть,
Она не в силах и не в силах ее тело,
Ей остается это все перетерпеть,
Попробовать глаза закрыть не смело...
Во сон укуталось почти ее дыханье,
От ужаса как будто отрекаясь,
Своё запрятав под одеяло обаянье,
В иное шла, во сон свой погружаясь!
Весенний солнечный порыв рисует утро,
Щекочут город сонные лучи,
И спит всё сном беспечным непробудно,
Пытаются проснуться с веток серые грачи.
Вот новый день - беспечное начало,
В полураздетых улицах тумно,
Заснеженных дорожек стало мало,
После зимы здесь стало так тепло!
Здесь наслаждаться солнечным восходом,
На небе чистом словно бирюза,
Где улицы еще не полные народом,
Где капля света прозрачна как слеза!
К двенадцати приблизились куранты,
Движенье города на пике быстроты,
Работой занялись торговые гиганты,
И город весь повергся в бремя суеты!
Марию разбудили птицы,
Клюющие кормежку под окном,
И голубь сизокрылый начал биться,
Простится ей пришлось с грядущий сном!
Откинув пестрое большое покрывало,
Руками, протерев свои глаза,
Взглянув на солнце, как оно сияло,
С постели встать решила не спеша.
Окинув взглядом комнату игриво,
Вдруг побледнело нежное лицо и руки,
Она на дверь взглянула торопливо,
И вся померкла в ужасе и муке.
События прошедшей ночи повсплывали,
Из памяти летела жгучесть страха,
И мысли ничего не забывали,
А все вселяли ужас с большей широтой размаха.
Повторный взгляд в окно помог собраться,
И мысли отогнать из головы,
"Да нет - не стоит с мистикой играться,
Всё это были происки седой молвы!"
Собрав себя в кулак и изредка дрожа,
Не сильною рукою ручку двери придавила,
Набравшись мужества к тому, чего боялась,подошла,
И дверь с неясным скрипом отварила.
Оставив за собой бессильный страх,
Шагнув из комнаты в тугую тишину,
И не движимы фразы на устах,
Глаз ожидал увидеть образ-сатану!
Не видели немыслимое очи,
И не было особенных видений,
"Ах как же всё проделки прошлой ночи,
Всё было порожденье сновидений!"
Улыбка белоснежно пробежала,
А радостно открытые глаза,
Теперь она всё четко понимала,
Над ней играючи шутили небеса!
"Какое утро! Мило и прекрасно!
Какие линии на каменных холмах!
Я родилась и нахожусь здесь не напрасно,
Уверена сейчас в своих словах!"
И в кружевное одеянье облачаясь,
Скользнув по лестнице на серый тротуар,
На свой коварный сон уже не злясь,
Кружилась и считала всё - есть дар!
У парка жёлтые цветы она срывала,
Порхала словно бабочка, смеясь,
Хоть многого еще она не понимала,
И многого не знала отродясь.
Весь день прогулкой прогоняя скуку,
Она боялась всё же темноты,
Ей не хотелось всё же чувствовать ту муку,
Что нарушала жажду тишины!
И снова темнота владеет миром,
Луна на месте солнца- постовой,
Последний звук - не тронутый задира,
Глухую тишину привел с собой!
Мария приготовилась ко сну,
Но сон опять надолго не спускался,
"Опять сегодня долго не засну",
Холодный мрак сильней в нее вселялся.
Подул холодный ветер из окна,
Желание тепла тянуло горделиво,
Мария отклонилась ото сна,
С постели поднялась не торопливо.
Шаги её легки, как вечность ночи,
Как небеса над нашей головой,
И волосы раздуты непорочно,
Ею забыт прошлогодичный зной.
Окно казалось чем-то необычным,
И бились створки этого окна,
Соперничали с ужасом как будто закадычным,
Как будто управляла ими Сатана!
Оставила свой страх она безмолвный,
И смело с быстротою подошла,
Отвлёк её у двери стон знакомый,
И в сердце порвалась последняя струна.
Забился пульс, по венам холод лился,
Невольно веки тяжелели на глазах,
И воздух равновесия лишился,
Запутал мысли, обратил их в прах.
"За что? Ты снова мной овладеваешь
Беспечный ужас, ты нашел здесь кровный дом,
Зачем покой мой нервный нарушаешь?
Как в ливень проливной незваный гром?"
Пугает время, на часах двенадцать,
Пугает полночь, серебристая луна,
"Сама себе я предлагаю сдаться,
И оборвать минуты бытия."
Но смерть она страшней всего на свете,
Она как в белом черное пятно,
За жизнь свою я знаю, все в ответе,
Хоть и бывает очень нелегко.
Вдруг пробежали тени по порогу,
Окно захлопнулось с усилием само,
Она с собою совладала строго,
Испуг выматывал Марию всё равно.
Прислушалась, но стон не прекращался,
И свет свечной струился в темноте,
И странный темный образ приближался,
Пугал собою в той кромешной тьме.
"Кто здесь, зачем ко мне прибился,
Я не могу во страхе существа так жить,
Хочу чтоб ты со мной во век простился,
И перестал безмолвием душить.
Чем заслужила я тобой мученья?
Что сделала непрошенное я?
В чем непонятны, может, изреченья?
Прошу, молю, оставь же ты меня!"
Мольбы Марии громко раздавались,
Слезой умыты алые уста,
Запутанные мысли распластались,
Заполнены мольбою те места.
Свой взгляд направив в сторону беды,
И медленно от пола оторвав колени,
В близи увидев пламя от свечи,
Спокойствие пришло вдруг в упоенье.
В привычном ритме сердце биться стало,
Покинуло желание уйти,
В двух сантиметрах белое лицо сияло,
Такое белое - прозрачное почти.
Взмахнув рукой и прикоснувшись к свету,
Что излучало это существо,
Переживала чувства все она в минуту эту,
И сон, и явь, и холод и тепло!
Казалось бы, она должна бояться,
И ненависть носить в душе своей.
Но ей хотелось плакать и смеяться,
Ему принадлежать хотелось ей.
"Твои черты небесного разлива,
Твой свет лучисто-голубой,
Прости что я сейчас не горделива,
Но я хочу уйти с одним тобой!
Что девичьей натурой движет?
И как с собою нынче совладать?
Я всё, что было в жизни раньше ненавижу,
Хочу твоим объятьем обладать."
Действительно черты были прекрасны,
В них было мужество и было божество,
И рядом с ним как будто бы опасно,
Мария не боялась всё равно.
Холодный призрак, невидимка бледный,
К себе тянул безумием своим,
В глазах Марии бледным приведеньем,
Он был протестам доводам любым.
Приблизившись к святому идеалу,
Безмолвный призрак руку протянул,
Туманным белоснежным одеялом
Сквозной тягун свечу дыханием задул.
Она ослеплена и искренне готова,
И к боли, и к страданьям и любви,
И сердце ее спешно замирало снова,
И забывались происки судьбы.
Глаза ее в смущеньи изучали,
Не веденное, что вблизи её,
Минуты свою силу потеряли,
Им счёт не вел теперь уже никто.
В душе она смерено понимала,
Последуя за ним она закончит путь,
И быть с ним так она мечтала,
Но власть собой хотелось тоже ей вернуть.
С собою совладав с последних сил,
Отказом оттолкнула образ бледный,
Он звал ее, владел ею, манил,
И исчезал в рассвете незаметно.
И в череде последующих дней,
Она ждала немыслимое чудо,
Его искала в череде ночей,
Ждала что он придет из ниоткуда.
Все дни жила Мария в ожиданье,
Все дни копила радость и печаль,
Не понимала никакой морали,
За что скрепила сердце синяя печать.
Об окна бились мокрые мотивы,
Рисованные небом для нее,
Раскаты грома, молнии игривы,
Несли с собой и правду и вранье.
Задумчива она, нетороплива,
Рассматривала всё, что есть вокруг,
Звук капель дождевых плаксивых,
Нарушил чей-то очень громкий стук.
Поднявшись от окна, она шагнула,
И отварила дверь, что стук носила,
Казалось ей, она опять заснула,
И удивленно сердце заискрило!
В туманной пелене, в стене промокших линий,
Знакомый образ божества стоял,
Он так же как она без видимых усилий,
Как будто тоже что-то понимал.
Холодный ветер, сонная луна,
И ночь седая наплывает вновь,
Во всем, всегда была жива.
И вера, и надежда и любовь!
|
