Соплеменники и товарищи,
Все, кому я был ко двору,
На Ваганьковском меня кладбище
Схороните, когда умру,

Чтобы талой водою вешнею
Мне б горланили свою песнь
Старожилы, кутилы здешние,
Столь любимые даже здесь.

С глаз долой едва схоронившийся
От капели, что март сложил,
Видел вновь бы себя родившимся,
Точно вовсе ещё не жил.

Ну, а если могильной братии
На желанье моё плевать
Или снобов аристократия
Не захочет меня принять,

Вы, друзья мои и товарищи,
По мытарствам моя родня,
На далёком Планёрном кладбище
Схороните тогда меня.

Монументами не измучен лик
Его строгий - не вышел срок,
И есть шанс у реки излучины
Ангажировать уголок.

Здесь, возможно, иная публика,
Желтизной отливает кость,
Но в открытой пока республике
Не последний я буду гость.

Ну, а если, бывает всякое,
Буду вынужден я сменить
Вид на жительство и не вякая
С чемоданчиком семенить

По стране большой, где не очень мне
Сторониться случилось бед -
Обрету покой на Тамбовщине,
Где мой дед возглавлял Комбед.

Мне бродяжничать не в диковину,
На суглинок до чёрта зол
Отойду ко сну успокоенный,
Как в родной сойду чернозём.

На Руси застыл в бессловесности
Разношерстных погостов строй,
Только вам я скажу по честности –
Подойдет для меня любой.

Без креста, без землицы горсточки -
Всё приму, хоть в холстине гнить,
Лишь бы мне до последней косточки
Себя Родине сохранить.

К ней любовь моя и почтение.
В продолжение зим и лет
Мне гнилушкой тлеть - облегчение,
На родной Земле лишь бы тлеть!