По серым ступеням взойду на четвертый этаж,
Манерно раскланяюсь с зеркалом в темной прихожей.
Ему 300 лет. А по виду и сотни не дашь.
Мне 30 всего. Но я выгляжу молодо тоже.

Здесь жили все те, кто имел отношение к снам.
Точней - к бытию, в эфемерной его ипостаси.
Не нам их судить, да и сплетничать тоже не нам.
Ведь, кажется это и есть настоящее счастье?

И скрипнет паркет и на фоне малиновых штор
Появятся тени, чернее, чем черная сажа.
И зеркало глянет на них раздраженно в упор -
Они еще живы, поскольку они персонажи.

Но даже не стоит тревожить их зыбкий покой.
Ведь автор погиб, хоть и принято думать что умер,
Но изредка, ночью, скрипит он пером за стеной,
Пытаясь исправить, все то, что случайно придумал.

Судьба не дописана - Степа остался в Москве,
По горним ущельям кочует столетьями свита.
Но где-то еще, по следам на зыбучем песке,
При сильном желании, можно найти Маргариту.

Но мы не пойдем, ибо напрочь оборвана нить
И сумрак квартиры порочные тени корежит.
И ныне и присно они здесь останутся жить,
А нам сторожить в этой черной прогорклой прихожей.