Гроздья - летом, друзой в осень; Свет, живущий в этой роще, что слилась единой кроной, над речушкой, над обрывом, и шумит-бормочет вечно, то приливом, то отливом; А за ней - земля-Пространство, и на ней лежало небо, то клубилось и мерцало, то углями согревало или белою стеной отсекало мир чужой.
Гроздья спели, наливались, провисали меж стволов, и, из них напившись, птицы волновали тайной слов... А когда стволы темнели и гранили божий свет, даже запах был острее и длиннее эха след.
Я грустил по лошадям - гладил мокрые стволы, и спускался по оврагу, где уже густела речка - впереди лежало Небо моей странной немоты. Где ты сердце - в этой роще?, у могилы?, на дороге? Нет ни слов, ни чувств, ни время перед небом на пороге... Только воздух острым комом...
А совсем еще недавно, пойман солнечною сетью, я лежал раскинув травы, узнавая цвет теней, пил дурманную отраву, воздух льющийся с ветвей, знал, что вот она свобода, только здесь наедине, и сейчас узнаю что-то для меня и обо мне.
Но не в звездном алфавите, не в скрижалях света рощи не найти судьбы и Имя, не узнать дорог короче. Здесь в равнине без хлебов, роща взрывом рвется к небу; я вошел в нее, как в дом, как в убежище святое; Здесь журчала птиц любовь, омывая мое тело, успокаивая сердце, восстанавливая право на единство с ней простое.
Был ли свет хрустальной друзой иль виденьем храма в роще, Было ль небо тяжким грузом на земле и на ладони, Я уйду, как причащенный или после покаянья, поменявшись сердцем с рощей, улыбнувшиь на прощанье...
|