Наверное, как лучше зарезать, чукмеки решают? Уселися стайкой, щебечут за шейкой моей. А может, рвануть от чукмеков в далёкую Италию, где звонкие рулады выводит солист соловей?
Плюёмся, ругаемся матерно, жмём на педали, украинских, русских, кавказских, цыганских кровей. А может, рвануть от народов в далёкую Австралию, где друг – кенгуру скачет круче рязанских коней?
Ах, полно! Дублёнку до дроби давно испытали. Вот хитро моргнула с колоды семёрка червей. Я ехал в холодной теплушке, мы книги читали про дивные края, где о счастье поёт Гименей.
Печурка, глазастый огонь, чуб берёзовой чурки. Я грею ладони, я грежу почти наяву. Как старый чукмек я укутался в длинную чуйку, подмёрзший «кирпич» нарезая, как в Джидде халву.
Волна бирюзовая плещется, в светлые дали мы снова уносимся, спрятав реальность в гробу. Напрасно, напрасно мы в дивных краях побывали, на время к цепи приковав чародейку судьбу.
Вернулися, глядь, а судьба – озверевшая собака, всё хлещет слюною, цепь рвёт, скалит белые клыки, наверное, чует, не тот от хозяина запах, наверное, видит, не те на бродяге портки.
Мы сладости пили, в заморских садах мирт вдыхали, мы в Тюркском дворце попросили принцессы руки, гонцы из Бахрама нас в гости к себе зазывали. Постой же, мой пёс, остуди сумасшедшие зрачки!
Постой же, мой пёс! Крест нательный, холстина рубаха, обмотки, лаптей прохудившихся чавкают рты, я – свой, я вернулся, утихни же, видишь, я махом свалился кудрями в бурьянные с репьями кусты.
Наверное, как лучше зарезать, чукмеки решали? Наверное, как лучше ответить, я тоже решал. Горячая кровь, видно что-то в неё намешали, холодный рассудок – что ж, кто-то ему возражал.
31.12.08-01.01.09 С-Петербург
|