Свобода была нам милее любви, милее семейных уз. На списанной шхуне шторма прошли и штиль, не меняя курс.
На рифах мы сиживали у Бруни средь звёздных жемчужных бус, и ливни тропического Бали попробовали на вкус.
Скрипят шпангоуты, пляшет гик, терзает корму волна. Ворчит Атлантика, с визга - в крик, ревнивая, как жена.
Проходим сгорбленный Гибралтар, где - розовый бритвы блик, дымится солнца закатный шар, очерчивая материк.
Вот, в форт заходим, а все мечты - - веселья, любви, вина. С разлукой верной давно на «ты», ревнивая, как жена.
Очнёшься ночью – трюмо, постель, ободранный секретер. За дверью – драки, тарелок трель, любезный призыв гетер.
Прищуришь очи на сей изьян, и снова горит маяк. Русалки с чудных заморских стран вдыхают с тобой табак.
Целуешь девы упругий стан, ласкаешь в рассветный час, но чуешь, хмурится океан, раскручивая компас.
Да, океан норовит достать, послать в запредельный крен! Нам ванты вверх суждено вязать, ждать ветра и перемен.
Из плена – в плен. Нерушим союз. Шептала же Гамаюн. Груз сброшен и – взят по новой груз в прожорливый ржавый трюм.
15.02.2008 С-Петербург
|