Она была собою некрасива.
Порою, до смешного, неуклюжа.
И шляпы старомодные носила
С цветами из поблеклых, старых кружев.

И от неё невзрачно – простоватой,
Украшенной смешной, нелепой шляпкой,
Мужчины отходили виновато,
А женщины судачили украдкой.

Шептались дамы, укрывая лица
За веером: «Бедняжке так досталось!
Да, видимо, природа – баловница
Над ней, убогой, сильно посмеялась!

Откуда взялся этот лоб широкий?
Неженственный, тяжелый подбородок?
И этот взгляд пытливый и глубокий
(У дам обычно он наивно – кроток).

И этот смех, до неприличья громкий,
И смелость, и открытость рассуждений?
К тому же эти шляпки из соломки
С цветочками и прочей дребеденью…

А эти платья? Гляньте-ка, подружки:
Где их берет? Чего их носит ради?
Нет, не пристало этакой дурнушке
В свет появляться при таком параде.

Уже немолода – у глаз морщины,
А ходит до сих пор одна, без пары.
И уж поверьте, ни один мужчина
Ей не прельстится - этой девой старой».

Вот так они шептались в уголочке,
Под зонтиками прятались стыдливо,
И рдели их напудренные щёчки
От взглядов кавалеров горделивых.

Она ж одна бродила в душном зале,
Затем спускалась в летний сад обычно.
Там, на скамье у клумбы из азалий
Сидела в одиночестве привычном.

И открывала томик со стихами,
Его читая раз уже в десятый,
Среди цветов, среди благоуханий,
Богов античных молчаливых статуй.

И будто бы совсем не замечая
Ни взглядов колких, ни насмешек разных,
Сидела, в книжке что-то помечая,
Среди бутонов розовых и красных.

Ей были невдомёк её убогость,
И платья крой. Казались ей обычным
Открытость поведения и строгость,
И искренность в веселом смехе зычном,

И взгляда проницательная нотка,
В котором затаилась жизни драма.
(Нет, не выходит так наивно - кротко
Играть глазами, как другие дамы).

И шляпка, что от бабушки досталась –
Пусть пожелтели кружева немного,
И пылкий жар, с которым принималась
Читать стихи везде и всю дорогу.

Кокетливость была ей неприсуща,
(Не женщина, а жалкая калека)
И никчему, что срок уже отпущен
Быть старой девой до скончанья века.

Она любила вечеров прохладу,
И тех людей, что в зале танцевали,
Прогулки одинокие по саду,
И яркое цветение азалий.

Она любила тихую погоду,
Без всякого лукавства принимая.
И ей казалось, что сама природа
Её за плечи нежно обнимает.

Ей было невдомёк - простой дурнушке,
Неженственной да неуклюжей малость,
Что, будто бы играя с ней в игрушки,
Природа так над нею посмеялась.