1

Все со мной говорит.
Будь то куст или облако, или
это голос крови
не дает мне забыть твое имя.
Я подвластен ему.
Этот голос бичом меня гонит.
Мне гадать ни к чему -
ни по жертвам и ни по ладоням.
Сорок лет я брожу
по земле раскаленнее ада.
Я вопроса стыжусь:
“Может, мы - неразумное стадо?
Может, кучка людей,
что за мной, обреченная, бродит -
это гул площадей,
распинающих малый народец?
Я не вижу морщин.
Выгорает одежда от зноя.
Я не знаю причин.
Я - потомок Адама и Ноя.
Нет желанной Земли.
Нет дороги. Терпенье на грани.
Даже душу излить
не могу. Подавляю стенанья.
Ноги стер до крови.
Руки стали чернее эбена.
Кто меня вдохновил
на дорогу, длиной в поколенья?
Говорят, я жесток.
Говорят, что мой нрав необуздан.
Этих каменных строк
я хранитель. Хребтину до хруста
распрямляя, идти,
на корню выжигая крамолу.
Будет куст мне светить.
Будет истины Голос глаголить.








2

Тебя я вижу в дымке пред собой,
земля моя! Прекрасная невеста,
что, впрочем, не торопится женой,
подругой стать. Скорее мне ответствуй!
Ждала ли ты? Зачем же отдалась
иному жениху, чужим объятьям?
Да будь ты неприступна, как скала, -
тебя возьму, вспашу тебя, занятья
тебе найду. Так вот ты какова!
Так вот зачем я сорок зим и весен
все брел к тебе, стирая жернова,
роняя хлеб из стариковских десен.
Ты зелена, искомая. Холмы
вздымаются, как девственные груди.
Я петь готов, как юноша, псалмы.
С тобой о тяготах пути забудешь.
Как будто бы ни Каина греха
не знала ты, ни Вавилонской свары.
Но не могу уже я услыхать
ни птиц твоих, ни голос жен лукавых.
И дух мой вылетает из груди,
к тебе стремясь, тебя одну желая.
А тело... Нет, черты не перейти...
Все кончено... Египет... Мгла сплошная...

24 Марта 1998 г.