Под белым халатом какую фигуру
скрывает сестричка! Её очертанья
глазами ласкаю и нагло, и сдуру –
на большее нынче ведь нет состоянья!

Своею потенцией мог отличиться,
ну в двадцать, ну в тридцать, ну пусть даже в сорок.
Сейчас сознаю, что успел подмочиться
и стал никудышным лирический порох,
и вся сексуальность лишь только во взоре,
и стал платоническим даже мой стих.

А возраст внушает, что это не горе.
Поэтому я и безгрешен, и тих.