Дураки остались в дураках, поспешив охаять вдохновенье. Сам поэт, терзаемый сомненьем, разобрался в собственных стихах. Изменил неловкое названье, утончил метафорами смысл, и осталось доброе признанье уловивших спрятанную мысль. Не спешили б с критикой суровой, не писали б злобных эпиграмм, обнаживших лексикой дворовой свой под маской съёжившийся срам! Дали б слову-птице передышку подыскать уютнее гнезда - уложиться в новенькую книжку, не испортив белого листа. Нет, неистребимо наважденье первый шаг анафеме предать, заклеймить, погрязнуть в осужденьи, ведь самим поэтами не стать...
|