Лето плавилось и плавало в жаре.
Тишина, безлюдье были на дворе,
Будто зной всё в мареве густом
Растворил все звуки за окном,
Нам оставив липкое безмолвие
Посреди гнетущего безволия,
Посреди тяжёлой, сонной лени,
Где любое действо – восхождение,
Что сравнимо разве что с Сизифом,
Где любой уступчик неприступным рифом
Кажется, верней является воистину,
В непорочности жестокой и бессмысленной.