А завтра снова была война, хоть крыши ранами не кровили. Но в город долго не шла весна. И мчались мимо автомобили забытых улиц, надменных лет, молчанья выстрелом осаждая. Мне город выдал на жизнь билет. А я застыла у двери рая -
Скупа, беспомощна, холодна.(Там в приоткрытую дверь стучали.) Я боль глушила – до дна, до дна! И покрывала лицо печалью. В осенний морок, в глухую стынь, едва оправившись от юдоли, Посеяв звёзды - рвала полынь, и горький привкус хмельных застолий.
Мне город выдал путёвку в жизнь - кило гвоздей да крупы на завтрак, Чернила, ручки и чертежи – и я чертила молитву в «завтра». За мерной поступью трудодней – забытый кадр в городской оправе. Но с каждым мигом ещё трудней мою войну отличить от правды.
Когда закончилась тишина, я долго в тёмную даль глядела. Я знала – это моя война! Но что с того? Если здесь лишь тело. А кто-то снова тянулся в кадр и вешал в рамке коллаж на стены. И человечья текла река в глухую пасть метрополитена…
|