Неведомо, как мы могли не заметить, Вдруг ставшее столь очевидным, пока Повсюду не спутались ловкие сети, Мы все оказались внутри паука.
Кто плакал и бредил, кто бился в падучей, Очнувшись какое-то время спустя, На прелой соломе, в утробе паучьей, Где черными точками глазки блестят.
И синие молнии попеременно Потрескивают на сигнальных шестах - Периметр включен... Немеют колени, Минуты и пульс то замрут, то частят.
А помнишь, бывало, закат понемножку Сгущается, чайник пыхтит на огне... Мы спали, пригревшись на сахарных крошках, Крутились, жужжали, тонули в вине.
Теперь - в амплитуде сближаясь телами, Как в полном автобусе или метро, В пространстве, налипшем впритык между нами, Пускай сыровато, но всё же тепло.
Невидимым циклом мутации генов Меняются цвет и пропорции лиц, Безальтернативно, хотя постепенно... И в венах какая-то черная слизь.
Застыла в тягучей истоме зверушка, Надеясь продлить плотоядный экстаз. Весьма респектабельны плотное брюшко И спинка с нашитым крестом напоказ.
Открыт под ногами, среди обгорелых Руин и костяшек глубинный портал - "Куда вам указано, будете бегать, И станете делать, что я вам сказал -
Но с энтузиазмом, с любовью во взглядах, С восторгом в сердцах, навсегда и всерьёз... Вам всем повезло, кого съели... Не надо Досадных истерик, депрессий и слёз".
Осталось припомнить одну из дежурных Уместных, хотя и потрёпанных фраз - Что солнце прозрачного нового утра Взойдёт над домами уже не для нас.
Провиснет и снова вибрирует сетка, За бельмами глаз и агонией рук, На вызов, подальше от яркого света, Спешит в уголок деловитый паук.
|