Ночь поблекла, исхудав,
склонилась,как холоп.
Над улицей Бэн-Йегуда
алеет хохолок

зари, и улица, раскаменев,
звучит, даря улыбочки,
как тронутый рукою нерв
позолоченной скрипочки,

и выклубит из окон чад
ночных глубоких теней
и испечённых по ночам
горячих сновидений...

а ветер, воющий с тоской,
визгливый и простуженный,
выплескивал поток людской
из переулков сיуженных.