Robert Louis Stevenson
"Behold, as Goblins Dark of Mien"

Behold, as goblins dark of mien
And portly tyrants dyed with crime
Change, in the transformation scene,
At Christmas, in the pantomime,

Instanter, at the prompter's cough,
The fairy bonnets them, and they
Throw their abhorred carbuncles off
And blossom like the flowers in May.

- So mankind, to angelic eyes,
So, through the scenes of life below,
In life's ironical disguise,
A travesty of man, ye go:

But fear not: ere the curtain fall,
Death in the transformation scene
Steps forward from her pedestal,
Apparent, as the fairy Queen;

And coming, frees you in a trice
From all your lendings - lust of fame,
Ungainly virtue, ugly vice,
Terror and tyranny and shame.

So each, at last himself, for good
In that dear country lays him down,
At last beloved and understood
And pure in feature and renown.

Роберт Льюис Стивенсон
Рождественская пантомима
(пер. Наталии Корди)

Смотри, на представленье в Рождество
Меняется обличье короля,
Его преступно было естество,
И прахом оскверняется земля.

Вот подаёт суфлёр из будки знак,
И тотчас Фея силой волшебства
Корону превратит в смешной колпак,
А язвы облетают как листва.

Так человек под оком божества
На сцене жизни исполняет роль,
Под лицемерной маской торжества
Скрывая унижение и боль.

Но перед тем как занавес падёт,
Вновь сцена превращенья – вскрикнет зал:
По-королевски смерть шагнёт вперёд,
Покинув свой холодный пьедестал.

Она дарует благо всех свобод:
Всё отойдёт: тщеславья суета,
Достоинство, что сникло от невзгод,
Насилие, позор и клевета.

И в той стране прекрасной человек,
Желанный и любимый, наконец,
В покое вечном обретёт навек
Ему давно обещанный венец.