Кодицил - дополнение к уже существующему завещанию
Шизофреник, двумя стилями испорченный, халтурщик-графоман наёмной прозы, я заслужил свое изгнание. И много миль тащусь по лунному прибрежью.
Я загораю, сгораю, чтоб избавиться от этого живого океана самолюбия.
Чтоб поменять язык, всю свою жизнь обязан изменить.
Нет сил исправить старые ошибки, ведь даже волны устают от горизонта возвращаются, и чаек визг с их языками проржавевшими.
над лодками гниющими, волной на берег сброшенных, как тучи в виде клюва, ядовитые над Шарлотвиллем. Я думал, что к родине любви было достаточно, но если бы пред выбором я встал, мест у корыта нет.
Смотрю, как лучшие умы гниют как псы, ради объедков вкуса. Я приближаюсь к середине жизни и кожа обоженная с моей руки слезает как бумага, как кожура от лука, подобие загадки Пьера Гюнта.
В душе нет ничего, ни страха смерти, я знаю многих мертвых, их различаю по характеру, даже когда мертвы.
В огне плоть не страшится земли горнила, ни печи, ни солнечного зольника, ни серпа лунного, безликого и мрачного, вновь иссушающего берега, как чистый лист бумаги.
Все равнодушие её - иная ярость.
|