В потоках су́етной тщеты, Среди пустынь свой путь торя́, Искал я истины следы, Но видел ложь вокруг себя.
Я видел гнев на этот мир И прозябанье в темноте Чумных, не призванных на пир… И это было не во сне.
Я видел фальшь и клевету, Иллюзий сотканный узор, Но факел мой, пронзая тьму, В сердцах людей зажёг костёр.
Я проходил в тенетах сна И ощущал трясины плен, Но цель моя вела меня Туда, где был не властен тлен.
Я проходил по руслам рек, Что пересохли от житья Людей, бросавшихся в побег От бога, жизни и себя.
Я слышал издали вой псов И наблюдал азартный бой, А после — двери на засов И страх наедине с собой.
Я видел ярость забытья И был объектом нелюбви, Искали яды влить в меня, Но я закрыл им все пути.
Как братский рушился союз И друг стал образом врага, Как злость рвала канаты уз — Всё это пережил и я.
Быть может, так я повторил Экклезиаста внешний путь: «Суе́тный мир — скопленье сил, Что рыщут, как бы всех надуть».
И всё ж я не Экклезиаст, Мой взор не видит только тьму, Пороки, жадность, гнев и страсть. И оставляя всю тщету,
Я вглубь ушёл своей души И там обрёл великий свет: Спасенье — пребывать в тиши, Быть в мире, находясь средь бед.
Пытаясь внешне убежать От мира прочь, я был неправ: Ты не сбежишь, ты должен знать, Что среди сотен тысяч правд
И среди сотен тысяч лжей, Как губка липнущих к тебе, Во всём обилии путей Нет места главной той стезе,
Что свыше нам была дана. Ты не найдёшь её вовне, Она всегда внутри тебя, Хранится в собственной душе.
Бежать от мира неумно, Ты не найдёшь в нём лучше мест, И не воюй с ним — всё равно Тех, кто с ним борется, он съест.
Будь другом миру, светом будь, Стань воплощеньем высших сил: Желаньем жизнь в него вдохнуть Ты жизнь свою уже купил.
|