Грубый звук шлифовали, пока он не стал более гладким, Последний шлифовали до тех пор, пока он не стал музыкой. А потом музыку шлифовали до тех пор, пока она не стала воспоминанием о ночи в Венеции, когда слезы моря стекали с Моста Вздохов, который в свою очередь шлифовали до тех пор, пока не исчез и на его месте не встал пустой дом беспокойного сердца. Затем внезапно появилось солнце и музыка вернулась. Все приходило в движение и исчезало. И вдалеке, на окраине города, появилась длинная полоса облаков, и раздался гром, который каким бы он не был грозным, станет музыкой. И вернётся память о том, что было после Венеции, и о том, что произошло после того, как дом беспокойного сердца раскололся на двое.
|