Подкинув луку нитрофоски,
Чуть хмуря пожилую бровь,
Она про русские берёзки
С душой рифмует, про любовь
Напишет, внемля зову сердца,
Сквозь все диоптрии очков,
Не пропустив поливы перца,
Набравших силу кабачков.

Претензии завистниц вздорны -
Кто нынче смотрит на года!
Любви ж все возрасты покорны,
Душа до смерти молода!

Попридержав души рыданье,
Ямб вмиг меняя на хорей,
Черкнёт про птичек щебетанье,
Забыв про слёзы матерей.

Война идёт, а поэтесса
Тень не наводит на плетень,
Отметит и причуды леса,
Кукушки кукованья лень.

Ведь та ей много не кукует:
Морщины на лице видны
И муж лет двадцать не ревнует
К соседу с правой стороны.

И с левой - тоже не ревнует,
Давно с небес тот шлёт привет,
Её ж сирени куст волнует,
Как не черкнуть про куст куплет,
Про пробежавшую собаку -
Ту, что весною родила,
А не про мужа-забияку,
С кем по ошибке жизнь свела.

От грядок - боли в пояснице,
Но не страдает аппетит,
А ночью вновь кукушка снится,
Кукукнув раз, опять молчит.

Как будто жалко поэтессе
Накуковать ещё лет дцать,
Чтобы успеть в стихах о лесе
Поэму людям написать,
Увидеть отклик в Интернете,
Плеснув в эфир души елей
В куплетах вновь о бабьем лете,
Чтоб бабам было веселей.

Ахматовой с неё не вышло
И Маргариты Алигер,
Но кто напишет нам про вишню
В часы цветенья, например!

Война идёт, а поэтессе
Нет с виду дела до войны,
Ведь нет поэм, увы, о лесе,
И в этом нет её вины.

Ища всё новые сюжеты,
Рассвет встречая и закат,
Молчат о битвах и поэты,
Раз музы на войне молчат.