Курила дурь, жила не в гроб, а всласть,
меня найдя в капусте. С перепуга
папаша не делил с мамашей власть
и не делил бутылку с нами сука.

Я плакать перестала ровно в пять,
а драться "насмерть" научилась в восемь
и заскрипела черёз семь кровать.
Весна прошла и наступила осень.

Туманный, мокрый, рваный силуэт,
в нору забились солнечные зайцы.
А был ли это мальчик да иль нет?
Кудрявый кто-то уходил сквозь пальцы.

Да, мальчик был по имени Никто.
Их до фига пап Карло понаделал.
Он мне сказал (армянский анекдот):
"Какой ты дэвачка, как персик спэлый".

Но счастье тёрлось между нами миг.
Горела дважды красная рябина.
От той зимы её остался крик,
когда злодеи мальчика рубили.

С тех пор стою на трассе я одна.
Одета, как всегда, не по погоде
и из машин открытого окна
мне предлагают счастье на природе.