У остывшего моря неласковый вечер.
На приколе суда облепили причал.
Ждут тихонько весну и заняться им нечем,
Лишь буксир сквозь туман, сторожа их, мычал.

Хоть туман в фонарях симпатично искрится,
Мне на них наплевать - хоть их все потуши! -
Он нахально ползёт в рукава как мокрица,
Чтоб добраться по ним до горячей души.

Дружно плачут деревьев корявые ветки,
Спит устало яхтклуб, что лет сто как не нов.
И прохожие, что как эндемики редки,
Сквозь туман выплывают обрывками снов.

Всё тоскливо и мокро, угрюмо и хмуро,
Хоть сто сладостных дум на меня ни навей.
Вдруг, как призрак возникла девичья фигура,
И постылый пейзаж стал как будто новей.

От фантазий томительных сахарно млея,
Изучаю её с головы и до ног.
И становится радостней, суше, теплее,
Я уже возомнил, что не так одинок.

Пусть она, несомненно, в два раза моложе,
На своей я не ставлю влюблённости крест.
И я нас представляю на розовом ложе,
Где, меж делом, читаю ей свой анапест.

Или просто б друг друга в объятиях грели,
И от близости всяких фантазий полны -
Будто мы оказались в туманном апреле,
У весеннего моря и тёплой волны…

Но не рухнула с неба холявная манна,
На которую в жизни мне вечно везло.
И возникший какой-то мужик из тумана
Оттолкнул от неё беспардонно и зло.

Отступив, я покорно смирился с фиаско,
По преклонным годам не готовый к броску.
Что-то слишком туманна любовная сказка…
И я снова в ноябрьскую влился тоску.