На площади восточного базара,
обласканная сотнями зрачков,
наложница танцует в шароварах
и с узкой ленточкой поверх сосков.

Гашиш и анаша, как в сказке манна,
им в клюве подаются по утрам,
разносит по садам осколки джанны
шайтан хромой блатным и фраерам.

Танцует девушка на площади базара.
Быки ревут, почуяв дурь. Она,
могла бы если, руки развязала
толпе из сутенёров без вина.

Упало Солнце за бугор устало,
к молитве голос с башни пригласил.
"Прости Господь", - девчонка прошептала
и рухнула на площади без сил.


На дне у старого, как пень, колодца
уснули крики черни и вождей.
Во тьме дорогу не находит солнце,
там девочки колдуют с площадей.

Не суть, что глиняные снятся принцы,
покуривая косяки. В них дурь
сбивает мушку, - девочке приснится,
что пули бьют, но держится глазурь.

Под утро снится угол журавлиный... .
Нет, это ложь. На зорьке снится грех!
Прижав к груди кусочек серой глины,
дыханием своим его согрев.

И оживает сердце статуэтки,
воображенье девочки дразня.
Прольётся кровь, - я ошибаюсь редко, -
седлает мальчик белого коня.