Стоять часами на снегу,
чтобы тебе не показалось,
что вдруг прорезалась усталость,
что сильной быть я не могу.
Да, здесь не мрамор. Не Париж
и не салоны Петербурга,
судьба – опорой быть для друга,
а от судьбы не улетишь.

На женщинах не кандалы,
но птицы вольные в неволе,
есть что-то, видно, в женской доле,
что вяжет крепкие узлы.
Не всем изгнанники в угоду,
но восемнадцать, вас простив,*
готовы крест забот нести,
так сани тянут в непогоду.

Оёк, затерянный на карте,
но крепок сруб у дома, и,
заботы в детях все мои,
так далеко ещё до марта,
а там, глядишь, придёт тепло,
взойдёт и в нашем мире солнце,
сквозь заметённое оконце,
мне вьюга жалует поклон.

Иркутск добрей столицы Невской,
где танцевала я кадриль,
в губерниях проще жизнь и стиль
и чистый воздух хмари вместо.
Мне бы бежать за ветром – ах! –
такой простор, такие дали,
но ноги не проворны стали.
Как и плясали на балах?

Здесь по весне цветёт багульник,**
болота красит в синий цвет,
а знаешь, смерти, правда, нет,
как утверждают богохульно.
Вот ты и я на облаках,
а что там пишут публицисты:
Герои, бесы – декабристы? –
лишь чёрный бисер на листах.


*о подругах – жёнах, сёстрах, матерях декабристов
** ошибочное название рододендрона, распространённое в Сибири