Иссохшею рукой старушка поправит прядь волос седых, От слез промокшая подушка хранит тоску времен былых: Там молодой и вольной птицей впорхнула в мир ее душа, И замелькали лет страниц, ко дню последнему спеша.
Ее портрет, теперь свидетель нещадной горькой нищеты, Как молчаливый благодетель, ей дарит память красоты – Вот здесь она, еще невеста, любимого встречает взгляд, Не находя от счастья места – так много, много лет назад…
Еще портрет, где в мир наивно глядит доверчивый малыш, Он здесь совсем как ангел дивный, вокруг него лишь солнца тишь. Чуть дальше – следующее фото, там юноша целует мать, С любовью нежной и заботой – он не готов был умирать…
В глаза глядит старушка сыну, он для нее всегда живой, Не разлучила их могила: ты подожди меня, родной… Всю жизнь ее перечеркнула, дав горечи испить до дна, И кругом боль навек замкнула, оставив смерти ждать, война!
Война… надсадный звон набатов, разруха, всполохи огней, Предсмертный всплеск чужих закатов и слезы – слезы матерей…
|