По жизни я имел счастливый вид,
Все беды были мне - что буря в ванной.
Но год назад удрал мой друг Давид
В объятия земли Обетованной.

Скуршивел мой весёлый барельеф,
И от тоски готов кричать выпью –
Ну, кто теперь со мной сыграет в «преф»,
И с кем теперь я так культурно выпью?
-----------------
Весь клан твой - от Голгофского креста.
А я – овца из смешанной отары.
Ведь кровь твоя еврейская чиста,
В моей – хохлы, удмурты и татары.

К тому же я и суржиком грешу.
Имею склонность сразу к двум Кореям,
О чём твердит моя любовь к «У-Шу»…
Но как хочу я быть как ты евреем!

Мирюсь с судьбой я с кротостью овцы,
Хоть стадность эта мне всю жизнь сломала.
У вас в евреях - матери, отцы.
А я дитя интернационала.

И нет во мне упрямости гвоздя!
Эх, бросить бы в норд-ост спинакер яхты,
И, сотни миль морей пробороздя,
Пригнать её туда, в каких краях ты.

За год, Давид, я страшно похудел.
И склонен обвинять себя во многом.
Но, ты поверь, - не в этом мой удел,
Что род не мой, а твой был избран Богом.

Полвека ты считал меня своим,
И от того обидней - вдвое, втрое.
Видать, Давид, не только нам двоим
Такую каку Боженька устроил.

Лютует гребень пенистой волны,
Белеет парус, в моря дымке тая.
Ещё надеждой помыслы полны…
Ну, где же берег твой, Земля Святая?

А мозг фиаской горестно кровит…
Ну, если так, то вздёрнусь я на рее!
Последний крик тебе, мой друг Давид, -
Ох, как смертельно я хочу в евреи!