Я смертен, не хочу до ста считать года, их дни и ночи и ждать, когда ж слетит с креста: "Прощён, умри, еврей". Короче,
пока спит с правдою обман, готов нести кресты прицелов. Пускай сухой ворчит стакан, но оба пьяные и целы.
Казалось, после пятисот, лишь обещания упруги. Но ночь молчанье разорвёт, когда на бёдра лягут руки.
"Прости" - в записке на Стене, теперь ваш Бог не разозлиться. Но повернув лицо ко мне, узнает ли мои он лица?
Кромешный ад борьба за рай, в ней приз - пригоршня жёлтой глины, скажу: "Старуха, забирай, не стой с косою, рот разинув".
Года жалеют паруса, пока их шторм не опрокинул, пусть смерти точится коса об камень, брошенный мне в спину.
Я смертен, не хочу до ста и прожил жизней много очень, но эта будет прожита, когда проснусь в ней заколочен.
|