Самый ласковый ветер – утренний,
над ещё не разбуженным городом,
над ратушей, над соборами
там, где голуби бедокурили.

Самые сладкие сны – запретные,
те, что мажешь на булку джемом,
казуарообразным Эму
дымом тянутся сигаретным…

На подоконнике тронув примулы,
бликует в стёклах зайчонок рыжий,
я не бывала с тобой в Париже,
но огорчение это минуло.

В Тоскане крыши ничуть не хуже,
а век который? – какая разница…
нам утро ветрено улыбается,
а смысла здравого не обнаружено.

Боржоми пить до смешного поздно,
искать простынку и оправдания,
ты – моя внутренняя Иордания,
адепт, креститель и крест,
и крёстный...