1. Давно ль Христовы раны открывались Глазами Лазаря в сердцах врагов? Давно ли Савла в Павла превращали Мелодиею сброшенных оков
Твоя гортань на ноте прорицанья, Твоя, на вздохе откровенья, грудь, Органными мехами потрясая Безликий свод, куда лишь орды прут
Пожитки ненасытных суесловий? В хмельных глазах, распластанных под ноль, Голгофу дыбил голос твой давно ли? Глазам твоим лишь мир иной давно ль?
Давно… А будто вот, за поворотом — С налета в лоб звон струн и хрипотца, Как лат бряцанье, страха и упрека Не ведающее — гитары царь!
О, рыцарственный строй былых мгновений, Поминовеньем скорбных лет восстань во мне, Таранным лязгом лобового пенья Броню забывчивых времен разбей!
Восторга пилигрим, мытарствуй с миром, В пустыне беспросветной немоты Нещадно расточай глагола миро, Любимец замогильных палестин.
2. Разбег был крут, а смерть – полет, паденье ль? Искупится ли весь надменный быт Парением коленопреклоненья Пред искренностью «быть или не быть»?
В «Охоте на волков» играешь Волка — То Гамлета ль себе в суфлеры брать, Иль в оцепленье, на потребу толпам, Флажком испуга рдеть и трепетать? На сцену хлынула возня галерки. На небе дно. И все едино мне, Где Гамлет — в гардеробной иль суфлерской. Вот жаль Офелию — ей на панель.
Увы, лягушка не всегда царевна. Толпа — всегда толпа, а не народ. И только лишь чекан стихотворенья Сквозь ретушь времени судьбу ведет.
|