Кротко заплакали свечи,
Глядя на лики святых.
Сумрак накинув на плечи,
С шелком волос золотых
Тихо вошла и застыла
Перед иконой Христа.
Словно лишённые силы,
Чуть шевелились уста.
Властно-нежны были очи,
Будто в них зори слились
С тайнами моря и ночи,
Гордость с смиреньем сошлись.
Так постояв средь народа,
Вышла неспешно она.
Там уж на синь небосвода
Выплыла лодкой луна…
Медленный шаг не меняя,
Вдаль побрела между ив.
Кто-то спросил, обгоняя,
Будто бы страх затаив:
«Кто ты? И как без убруса
В церковь войти ты смогла?
Что за слова Иисусу
В странной молитве рекла?»
То ль на вопрос отвечала,
То ли на думы свои…
Речь, что в ответ прозвучала,
Эхом несли соловьи.
Точно во сне уронила
Слов лепестки на песок:
«Я та, что Его любила,
Как больше никто не мог.
Этого мне не простили…
Хоть и назвали святой,
Слух ядовитый пустили,
Будто блудницей простой,
Жизнь я свою утопила
В море грехов и потом
Бога усердно молила,
Каясь в невежестве том».
«Как же, о светлая дева,
К нам ты попала на Русь,
В край, где пьянящим напевом
Плещет рябинная грусть?»
«Не удивляйся, прохожий….
Путь мой вёл в эти края.
Разве судьбой не похожи
Я и отчизна твоя?»