Над кроватью лубок с лебедями,
Пыльный шкаф, нездоровый на вид.
Только некто, прибитый гвоздями
На иврите в углу говорит:

“Лама, лама азавтани, эли?”,
Почему ты оставил меня
На исходе любви и недели
В черном теле средь белого дня?

Если я этой смуты виновник
И ответствую, что я таков,
Ниспошли мне волчцы и терновник
И проклятье во веки веков.

Если я этой лжи предводитель,
В гневе разум мой, будто в огне,
Не пиши, мой небесный учитель,
В чудный свиток свой слов обо мне.

Это искус особого рода –
Быть собою самим на кресте;
Только я не искал оборота
С ожидавших меня в пустоте.

Я уйду в те края, где любовью
И бессмертием дышит земля,
В человеках с холодною кровью
Чтоб исполнилась воля твоя.

И пока я в колодки закован
Бренной плоти для всех небылиц –
Твоя воля не знает законов
И любовь не имеет границ.