Гудит, кружит, шныряет вором,
всегда во всём права Москва.
А ты один, как птичка вороб-
ей. Эй! И виден-то едва.

Провинциал в куртешке серой,
не затолкали бы в метро,
не хрустнуть бы
под наглой стервой,
сующей локтем под ребро.

Движенье вверх в игольном ушке,
и вестибюля хлоп-сезам,
пинок под зад. Ужель отпущен
к Москве, не верящей слезам?